W> а - у /

ТУЛЬСКИЙ г о с у д а р с т в е н н ы й п е д а г о г и ч е с к и й

И НСТИТУТ ИИ. л. н. толстого

язык и стиль л. н. толстого

Тула — 1978

ТУЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

им .Л.Н.ТОЛСТОГО\

лЯ З Ы К И С Т И Л Ь Л. Н. Т О Л С Т О Г О

(Республиканский сборник)

' I *

Тула - 1978

v f t

*.. т. • -'олиэдгоГ : ■ •' '•> i ' .K A

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Тульского государственного педагогического института

им. JI.H. Толстого

Редакционная коллегия: З.Н.Великодворская,В.М.Колодезнев,К'.П.Орлов(отв. редактор), И.Н.Чусова.В.М.Цапникова

© Тульский педагогический институт им.Л.Н.Толстого, 1978

С О Д Е Р Ж А Н И Естр.

Г.И.Петровичева (Иваново). Л.Н.Толстой о языке. ... 58.П, Ковалев (Херсон). К вопросу о построении словаря

языка писателя............................ 15Т.А.Тулина,Н.В.Коссек (Одесса). Семантико-стилистичес-

кие особенности языка писем и дневников Л.Н.Толстого............... ................... 26

0.М.Белкина (Ростов-на-Дону). Выразительные возмож­ности антонимов со значением света и цвета впроизведениях Л.Н.Толстого................ ........ 33

В.В.Краснянский (Орехово-Зуево). Сложный и слитный •"эпитет в художественной прозе Л.Н.Толстого. 41

В.М.Глухов (Волгоград). Разговорно-просторечная лек­сика в пьесах Л.Н.Толстого................ 47

Е.А.Щербак-Маймескул (Киев). Французские элементы вповестях и рассказах Л.Н.Толстого........ 55

Г.М.Поломошных (Тула). Языковые средства обозначения действующих лиц в драме Л.Н.Толстого "Власть тьмы" и передача их стилистических функцийв переводах на немецкий язык............. 66

Л.Г.Показеева (Чебоксары). Эволюция сравнений в язы­ке Л.Н.Толстого. ...................... 74

В.Н.Перетрухин (Белгород). Подчинительные сочетания с антонимичными прилагательными-определени­ями как стилистический прием в языке Л.Н.Тол­стого..................... .............. ез

З.В.Валюсинская (Ростов-на-Дону). Отрицательные пред­ложения в структуре диалогов романа Л.Н.Тол­стого "Анна Каренина".................... 86

З.Н.Великодворская (Тула). Сложноподчинённые предло­жения с присубстантивными придаточным1,со­вмещающими несколько значений (на материале языка романа Л.Н.Толстого "Воскресение’!). ... 92

Н.А.Вакуленко (Полтава). Семантико-стилистические функции сложных синтаксических конструкций в романе Л.Н.Толстого "Воскресение". ... 98

А.И.Егоров.М.Ф.Чикурова (Тула). О логико-семантичес­кой организации сверхфразовых единств в

произведениях Л.Н.Толстого.............106Л.М.Шелгунова (Волгоград). К вопросу об авторской

речи Л.Н.Толстого..................... ПТМ.К.Милых (Ростов-на-Дону). Монолог, его структура

в "Крейцеровой сонате" Л.Н.Толстого. ... 116 . В.Л.Ринберг (Киев). Модели внутреннего монолога в

романах Л.Н.Толстого и их разветвлениев советской прозе...................... 131

В.М.Цапникова (Тула).О функциях и структуре диало­гической речи в художественной прозе Л.Н.Толстого............................... Т40

А.Н.Карпов (Тула). Логико-стилистическая и эвритми- ческая характеристика композиционно-син­таксических единств Л.Н.Толстого...... 153

Г.И. П Е Т Р О В И Ч Е В А

Л.Н.ТОЛСТОЙ О ЯЗЫКЕ

Л.Н.Толстой оставил как бесценное наследство ряд глубоких высказываний о языке. Он видел в языке прежде всего орудие общения людей, орудие прогресса. С помощьв языка, считал он, че­ловечество движется вперед, к совершенству, усваивает опыт пред­шествующих поколений. Писатель не раз указывал на особую силу художественного слова, способного выразить самые глубокие мысли, тончайшие чувства. В письме к своему французскому переводчику Ш.Саломону он писал: "Если бы мы все яснее понимали и больше пом­нили то, - что главная и могущественнейшая сила, которой мы обла­даем, есть мысль и выражение ее - слово, мы бы были и осторожнее, где это нужно, и смелее, где это тоже нужно, в пользовании этой силой, и много бы зла уничтожилось и добра прибавилось в мире"1.

Тонкий художник, Толстой призывал бережно относиться к сло­ву, ибо слово - дело великое: им можно соединить людей и разъеди­нить их. Он ясно видел принципиальную разницу между художествен­ным и нехудожественным словом: "Каждое художественное слово, при­надлежит ли оно Гёте или Федьке", в отличие от нехудожественного, "вызывает бесчисленное множество мыслей, представлений и объясне­ний"2.

Писателя интересовала проблема всеобщего языка, способного объединить людей разных национальностей. Он видел три пути ее ре­шения: I) слияние всех языков в один, 2) избрание всеми людьми одного языка (французского, немецкого и т.д.), 3) создание искус­ственного языка (как предлагалось воляпюкистами и эсперантистами). Последний путь казался Толстому самым разумным и скорее всего осуществимым, хотя он и сомневался, что всеобщим языком будет именно эсперанто.

Л.Н.Толстого занимала и проблема языка художественной лите­ратуры. Одним из его требований в этом плане было требование простоты, ясности, точности языка писателя, освобождение его от штампов, ненужной напыщенности и вместе с тем от скучного одно­образия. "Язык надо бы по всем отделам держать в чистоте - не то, чтобы он был однообразен, а наоборот, - чтобы не было того одно­образного литературного языка, всегда прикрывающего пустоту".-^ Произведение искусства тем выше, считал Толстой, чем оно проще и понятнее: "Пушкин говорит: прекрасное есть величаво - а я бы

- 5-

сказал: прекрасное должно быть просто"** - вот "толстовский" кри­терий оценки прекрасного. В беседе с Н.Н.Гусевым Лев Толстой ска­зал: "Надо стараться довести свою мысль до такой степени просто­ты, точности и ясности, чтобы всякий, кто прочтет, сказал бы: "Только-то? Но ведь это так просто!" А для этого нужно огромное напряжение и труд".-5

Примером такой простоты является классическая "толстовская" простота."Толстой потому поднялся над всеми писателями, что ни один писатель не писал так просто, - говорит А.М.Горький в своих воспоминаниях о Льве Толстом. - Иногда кажется, что Толстой коря­во пишет: он поставит четыре штуки "что" в одной и той же фразе. Но он делает это нарочно, чтобы произвести сразу впечатление глу­бокой мысли, которая не заботится о своей наружности. Зато вся фраза будет повёрнута так, чтобы произвести максимальное впе­чатление самой правды, чтобы все было так просто и убедительно, как то, что мы видим вокруг себя в природе" .

Простота и ясность предопределяют доступность и доходчивость произведения художественной литературы. В статье "Так что же нам делать?" Л.Н.Толстой формулирует этот принцип следующим образом: "... искусство, если оно искусство, - должно быть доступно всем, а в особенности тем, во имя которых оно делается"^.

Требование демократизации языка литературы вызвано было тем, что Толстой не хотел писать "для господ". Он хотел отдавать свои силы "на писание книг Афанасьям", т.е. простому народу, поставив перед собой цель быть серьезным и честным в искусстве, видеть всегда того, для кого пишешь. Одному из своих многочисленных кор­респондентов Лев Толстой советовал: "Воображаемый читатель, для которого вы пишете, должен быть не литератор, редактор, чиновник студент и т.п., а 50-летний хорошо грамотный крестьянин. - Вот тот читатель, которого я теперь всегда имею перед собой и что и вам советую. Перед таким читателем не станешь щеголять словом, выражениями, не станешь говорить пустого и лишнего, а будешь го­ворить ясно, сжато и содержательно"®.

Незадолго до своей смерти Толстой сделал в дневнике следую­щую запись: "Пора понять, что если хочешь служить людям, то рабо­тай для р-алЛе nnuruU, - рабочего народа и его имей перед собой, когда пишешь". Способность передавать свои мысли на простом язы­ке необразованному человеку является, по Толстому, пробным кам­нем ясного понимания писателей предмета мысли. Л.Толстой считал, что писатель должен также уметь говорить "хорошо", т.е. кратко. Прежде всего это касается выбора слов и их сочетаемости. Нужно

- 6-

без жалости уничтожать все места неясные, растянутые, художест­венно неоправданные: "Искусство писать хорошо для человека чув­ствительного и умного состоит не в том, чтобы знать, что пиоать, но в том, чтобы знать то, чего не нужно писать. - Никакие гени­альные прибавления не могут улучшить сочинения так много, как мо­гут улучшить его вымарки" .

I.Толстой призывал писателей к тщательной работе над словом, к просеиванию "песка", "чтобы отделить чистое золото"**. Он дает совет начинающему писателю Алехину: "Не жалеть своего труда, пи­сать, как пишется, длинно и потом исправлять и, главное, - сокра­щать. Золото в деле писания получается, по моему опыту, просеива­нием"*2. Великий художник так раскрывает "технологию" писатель­ского труда: "Нужно писать начерно, не обдумывая места и правиль­ности выражения мыслей. Второй раз переписывать, исключая всё лишнее и давая настоящее место каждой мысли. Третий раз переписы-

тзвать, обрабатывая правильность выражений" .Сам Л.Н.Толстой поднялся на огромную художественную высоту

в своем реалистическом искусстве не только благодаря своей одарен­ности, но прежде всего благодаря упорной и взыскательной работе над словом. Черновики его рукописей наглядно свидетельствуют о том, каким титаническим трудом создавалось любое творение велико­го писателя. На "Войну и мир", например, ушло четыре года непре­станной работы при наилучших творческих условиях. Писатель исклю­чил много лишних подробностей в описании деталей, отвлекающих чи­тателя от основного, лишних фраз*\ заменил недостаточно вырази­тельные слова, устранил многие галлицизмы.

Л.Н.Толстой считал, что поспешность является признаком того, что писатель не испытывает истинной потребности выразить свою мысль, потому что если такое желание у него будет поистине серьез­ным, то он не пожалеет труда, "чтобы довести свою мысль до полной определенности и ясности". Не следует торопиться браться за перо. "Писать надо только тогда, когда каждый раз, что обмакиваешь пе­ро, оставляешь в чернильнице кусок мяса'.' Все сочинения должны "выпеться" из души писателя. Он не должен писать о том>, к чему равнодушен и о чем может молчать, он должен говорить только о том, о чем не может не говорить, что страстно любит. Не случайно, ког­да Толстого спрашивали, что такое искусство, он отвечал:"Искусство

есть способ заражения широкой публики переживаниями художни­ка"16.

Титаническии труд, филигранная отделка каждого предложения, каждой фразы, умение выразить свои мысли так, "чтобы другие поня­

- 7-

ли тебя, как ты сам", не бросать слова как попало - вот что тре­буется от истинного художника слова. Словесное искусство - могу­щественное средство воздействия на людей, и писатель, по мнению Л.Н.Толстого, должен чрезвычайно осторожно пользоваться э,тим средством, придавая словам, расположению их в фразе, даже пункту­ации и звукозаписи большой смысл.

Говоря о языке одного из писателей, Толстой заметил, что "все, что хотел сказать автор, выражено так смутно и неясно, что в таком виде рукопись эта не может ни на кого произвести никако-ТОго действия: "много есть лишнего и сентиментального..В одном из писем к сыну он дает совет, как работать над статьей о голода­ющих крестьянах: без ахов-охов, не бить на эффект, "такое описа­ние тронет и подействует, а не ахи и охи"19.

В языке самого Л.Н.Толстого нет никакой искусственности, при­емы его письма не выдумывались им, а диктовались смыслом его про­изведений, темой, характером образов. У Толстого каждое слово не­сет предельную смысловую нагрузку. Может быть, поэтому, как заме­тил А.М.Горький, всегда восторгавшийся мастерством Толстого, "ког­да его читаешь, то_ получается ...впечатление физического бытия его героев, до такой степени ловко у него выточен образ; он как будто стоит перед вами, вот так и хочется пальцем тронуть"^0. Не случайно, что именно Лев Толстой создал такой замечательный жен­ский образ, как образ Наташи Ростовой,живой, как ртуть, обаятель­ной, богатой духовно, неповторимой. "Да, этот образ служит безжа­лостной мерой при оценке почти всех женских типов, созданных

современными романистами и драматургами! Толстому удалось запечатлеть трепет самой жизни...", - такую восхищенную оценку дал образу Наташи Ростовой Ромен Роллан. В произведениях Толстого нераздельны форма и содержание, слово и мысль, приемы письма и их цель.

Потому-то Толстой сурово осудил декаденство как антинародное направление в литературе, как ненужную забаву, "совершенное сумас- изствие, набор слов", "неряшливую бессмыслицу", в которой нет "ни поэзии, ни смысла". Живое слово, говорил великий писатель, есть художественное средство, с которым нельзя обращаться как с вещью. Писать "ради искусства", "для искусства" - или корысть, или жела­ние оригинальничать. Антинародное "искусство" Бальмонта, Белого, Сологуба, Мережковского Толстой считал шарлатанством, "ерундисти­кой", "болезнью", порожденной западно-буржуазной "цивилизацией". "Искусство того общества, в котором действуют эти стихотворцы, не есть серьезное, важное дело жизни, а только забава", - писал

- 8-

Толстой в статье "Что такое искусство?" Писатель удивлялся, зачем переводят Метерлинка и почему находится люди, которые "серьезно относятся к такому уродству". В беседе с А.В.Жиркевичем в сентяб­ре 1892 года Лев Толстой сказал: "Стихотворения многих современ­ных поэтов я иначе не зову, как "ребусами"21. Примечательно сле­дующее высказывание Л.Р.Толстого: "Ведь прочти произведение в та­ком роде нашему мужику и скажи ему, что это написано серьезным и умным человеком, он расхохочется: разве может умный человек зани­маться такими вещами? А ведь вот занимаются же"22.

Л.Н.Толстой не поникал произведений Андреева (последнего пе­риода) и считал их искусственными, а на замечание Стаховича, что у Бальмонта мастерство техники, ответил: "Никакого мастерства техники не заметно, а видно, как человек пыжится. А уж когда ви­дишь это, то конец. Вон у Пушкина: его читаешь и видишь, что фор­ма стиха ему не мешает"2'’. Забота о совершенстве формы, по Тол­стому, должна быть не ради формы, а "когда содержание доброе". На­до "заострить" художественное произведение, чтобы оно проникло в душу читателя, это и значит сделать произведение высоко художест­венным. Таким образом, "толстовское" поникание художественности принципиально.

Выступая за демократизацию языка литературы, Толстой гневно критиковал оторвавшуюся от народа дворянскую артистократию за ее "салонный" каргон, за французско-нижегородское словоупотребление, за стремление “говорить по-русски таким .выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России" ("Война и мир", т.4). Он счи­тал, что этот"язык" обречен на вымирание: "... мужик сильнее нас, он живучее, и с нами может случиться, пожалуй, то же, что случи­лось с племенем атцуров, о котором какому-то ученому сказали:"Все атцуры перемерли, но тут есть один попугай, который знает несколько слов их языка"2\

Л.Н.Толстой сам,однако, часто вводил лексико-фразеологические и синтаксические галлицизмы в свои произведения. Существует свиде­тельство писателя, что делал он это сознательно, в художественных целях, стремясь показать характер того времени, "большую отчужден­ность высшего круга от других сословий", "царствующую философию", "особенности воспитания" , отрыв высшей придворно-бюрократичес- кой аристократии от русской народной культуры2 .̂

Лев Толстой глубоко ценил русский народный язык, Он неодно­кратно призывал писателей изучать язык народа; его поэзию, посло­вицы, поговорки, сказки, иивую речь, находя в них сжатость и опре­деленность, ясность и красоту: "...язык, которым говорит народ и

-9-

в котором есть звуки для выражения всего, что только может желать ггоэт, - мил мне. Язык этот, кроме того - и это главное - поэтичес­кий регулятор. Захоти сказать лишнее, напыщенное, болезненное - язык не позволит"27.

Поэтический регулятор - вот какую высокую оценку дал Толстой народному языку. Народная речь, народная поэзия расценивались Тол­стым как истинное искусство. В одном из писем к жене писатель го­ворил, что от общения с профессорами - многословие, труднословие, а от общения с народом, "с мужиками", - сжатость, ясность и кра­сота языка28. Прочитав, например, превосходный вариант сказки о Христовом крестнике Сулеру и Чехову, Толстой сказал: "Вот как хо­рошо сочиняют мужики. Все просто, слов мало, а чувства - много.О ОНастоящая мудрость немногословна, как - господи помилуй" .

ЛЛ.Толстой вспоминал, что его отец любил разговаривать с прохожими, слушать их рассказы и легенды, некоторые из которых превращались под его пером в великолепные художественные произве­дения. "Знание быта рабочего народа, народного языка, метких на­речий, северного, поволжского, украинского, многих пословиц и по­говорок, - все это отец приобрел на шоссе" . Не случайно (особен­но в последнем периоде своего творчества) Толстой вводил в свои произведения народные, крестьянские слова и выражения. Они нашли место даже в его авторской речи.

Одним из любимых "не занятий, но наслаждений" было для Тол­стого чтение сборника пословиц Снегирева. На каждую пословицу ему представлялись лица из народа. Он мечтал написать на пословицы ряд "не то повестей, не то картин". "Люблю определенное, ясное и красивое, умеренное, и все это нахожу, - говорил Толстой, - в на­родной поэзии и языке, и жизни, и обратное в нашем"-31. Народ ска­жет: шила в мешке не утаишь,и в этом большая простота и мудрость. Толстой восхищался гибкостью русского языка, проявляющейся, в част ности, в изменении повторяемого стиха в песнях. Ему не встретилось как гласит запись писателя в дневнике от 15 октября 1853 г., ни одной песни, в которой'рефрен не изменялся бы иногда тремя-четырь- мя "манерами", например:

По горенке милый ходит,Тяжко вздыхает (тяжко воздыхает; тяжко он вздыхает;

плачет, воздыхает).Ратуя за народность языка литературы, Толстой в то же время

не принимал никакой псевдонародности, никакой стилизации под на­родную речь. Г.А.Русанов вспоминает, как Толстой с раздражением говорил, что не может читать Сальянса и Мельникова, "...противное

-10-

подражание народному языку, слащавое, деланное, фальшивое отноше­ние к народному языку невыносимо"3 .̂

Л.Н.Толстой обладал громадным чувством языка,его чуткость к формам речи казалась Горькому болезненно-острой. Однажды,вспомина­ет Горький, он сказал: "У какого-то писателя я встретил в одной фразе кошку и кишку - отвратительно! Меня едва не стошнило..."33 А однажды, придя из парка, сказал: - Сейчас садовник говорит: на­силу столковался. Не правда ли - странно? Куются якорья, а не сто­лы. Как же связаны эти глаголы - ковать и толковать?., как образо­вались глаголы просить и бросить?.."3**. Увлекательно рассказывая о стоицизме, он вдруг услышал реплику из соседней комнаты и нахму­рился: "Они там говорят: стежаное одеяло!.. Стеганое, а не стежа- ное; есть глаголы стегать и стяжать, а глагола стежать нет" .А.М.Горький вспоминает, как Толстой укорял его за небрежность в языке: " - Подобно, а рядом - абсолютно, когда можно сказать со­вершенно!.. разве можно ставить рядок такие несхожие по духу сло­ва? Не хорошо..."36 Толстой не мог не сказать о речевых ошибках даже знаменитому писателю, ибо относился к языку с исключительной требовательностью.

В высказываниях Льва Толстого о языке дана также оценка язы­ка русских писателей: Пушкина, Лескова, Достоевского, Чехова, Горь­кого и других. Язык Пушкина Толстой считал образцовым, в нем нель­зя ни прибавить, ни убавить, ни заменить ни одного слова, и луч­ше, чек сказал Пушкин, сказать невозможно. Писатель часто перечи­тывал Пушкина и поражался свободе и простоте пушкинского языка: "Удивительный язык, которым он так свободно и смело поворачивает, куда ему угодно, и всегда попадает в самую точку"37.

Высоко ценил Лев Толстой и Салтыкова-Щедрина, ценил за "сжа­тый сильный, настоящий язык", за умение доставить миллионам чита­телей драгоценную и нужную им пищу. В своем письме писателю Тол­стой заметил: "У вас есть все, что нужно"38.

Лескова Толстой назвал писателем вычурным и вздорным ("его уже давно не читают"), хотя язык он знал чудесно, до фокусов3 .̂

Чаще всего он говорил о языке Достоевского. По мнению Толсто­го, Достоевский писал безобразно и даже нарочно некрасиво. Толсто­му казалось, что это Достоевский делал нарочно, из кокетства, фор­сил; например, в "Идиоте" написано: "В ндглом приставании и афише- вании знакомства". А фразу "Осел - добрый и полезный человек" Тол­пой назвал, как вспоминает Горький, "непростительным промахом"^.

Силой своей искренности напоминал Толстому Достоевского писа­тель Успенский, только последний не кокетничал, был проще, искрен-

/ -II-

нее. Но "писал плохо. Что у него за язык? Больше знаков препина­ния, чем слов"^.

Очень любил Толстой Чехова за простоту, ясность сюжетов и языка, даже ставил его в пример Горькому. Когда Горький прочитал Льву Толстому свой рассказ "Бык", Толстой похвалил автора за то, что тот знает "фокусы" языка, но отметил, что распоряжается сло­вами он неумело: "Все мужики говорят у вас очень умно. В жизни они говорят глупо, несуразно, - не сразу поймешь, что он хочет сказать. Это делается нарочно, - под глупостью слов у них всегда спрятано желание дать выговориться другому. Хороший мужик никогда сразу не покажет своего ума, ему это не выгодно...А у вас - все нараспашку, ч в каждом рассказе какой-то собор умников. И все афо­ризмами говорят, это тоже не верно, - афоризм русскому языку не с р о д е н " Н а вопрос Горького о пословицах, поговорках Толстой за­метал, что это другое дело, "это не сегодня сделано". Вызвало кри­тику Толстого и стремление Горького приукрасить природу и своих героев. Познакомившись с пьесой "На дне", Толстой снова упрекнул Горького; "Потом язык очень бойкий, с фокусами, это не годится. Наде писать проще, народ говорит просто, даже как будто бессвязно, а хорошо. фокусов - не надо" .

A.М.Горький, как он сам об этом рассказывал в своих воспоми­наниях, учился у Толстого какой-то особенной, невыразимой красоте его речи, "насыщенной деревенской простотой". Р.Роллан поставил Толстого рядом с Шекспиром по тонкости и широте кисти, по умению создать картины великие и одновременно правдивые^.

Школой литературного мастерства могут быть и полные глубоко­го смысла высказывания Толстого о языке вообще и о языке писателя, высокие требования, предъявляемые им к языку художественной лите­ратуры. Некоторые из них звучат как афоризмы. Ср., напр., хотя бы следующие: "Во всяком деле лучше немного, но хорошего, чем мно­го, но плохого, то же и в к н и г а х " " К а к ужасно вредна для худо­жественного произведения фальшивая нота, отсутствие чувства ме­ры "... все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда upocTH";,f7 "Говори о том только, что тебе ясно, иначе молчи".

B.И.Ленин в статьях о Толстом, говоря о величии писателя, от­мечал в нем величие художника, "который дал ряд самых замечатель­ных художественных произведений, ставящих его в число великих пи­сателей всего мира". Тем более становятся бесценными и требуют самого пристального изучения высказывания гениального писателя о писательском труде, о языке художественной литературы, о языке народа ("поэтическом регуляторе"), о секретах поисков "золота в

- 12-

деле писания".

ПРИМЕЧАНИЯ.

1. Л.Н.Толстой. Поли.ообр.соч. , (Юбилейное), М., 1949, т.67,с.24.

2. Там же, т.8, с.306.3. Там же, т.63, с.286.4. А.Б.Гольденвейзер. Вблизи Толстого, т.1, М., 1922, с.313,5. Л.Н.Толстой в воспоминаниях современников, т.2, М., 1955,

с. 240.6. Л.Н.Толстой в русской критике. - ГИХЛ, М., 1952, с.5X4.7. Л.Н.Толстой. Поли.собр.соч. (Юбилейное^ т.25, с.360-361.8. Там же, т.64, С.40.9. Там ие, т.57, с.89.

10. Таи же, т.46, с.285.11. Там же, т.46, с.100.12. Там же, т.65, с.197. См. также подобный совет Боборыкину

там же, т.61, с.100.13. Там же, т.46, с.224.14. Ср.напр.: "Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаяннув

и веселую решимость, ту решимость.. которая бывает у прапорщика, идущего на приступ" (курсив наш. - Г.П. Отмеченного курсивом нетв новом варианте. См. Полн.собр.соч. (Юбилейное.1 т.4, с.80). Писа­тель не раз исправлял тавтологическое словоупотребление. Ср.: вI-м издании, 1868 г.: "...как вы оставили армию, оставлявшую (курсив наш. - Г.П.) без битвы мою древнюю столицу?" Во 2-м ва­рианте, 1873 г.: "...как вы оставили армию, покидавшую без битвынов древнюю столицу?" (Полн.собр.соч. (Юбилейное), т.7, с.13).

15. А.Б.Гольденвейзер. Вблизи Толстого, т.1, М., 1922, с.143. .16. Л.Н.Толстой в русской критике.- ГИХЛ, М., 1952, с.513.17. Л.Н.Толстой. Полн.собр.соч. (Юбилейное), т.68, с.42.18. Там же, с.48.19. Там же, т.66, с. 120.20. А.М.Горький. О литературе, М., Гослитиздат, 1953, с.441.21. Встречи с Толстым. Из дневника А.В.Жиркевича, "Литератур­

ное наследство", М., 1939, с.436.22. Дневник В.Ф.Лазурского. Там же, с.451.

• 23. Н.Н.Гусев. Два года с Л.Н.Толстым. Изд.2-ое, М., 1928, с.84.

24. Л.Н.Толстой. Полн.собр.соч. (Юбилейное} т.13, с.57.-13-

25. Ср., напр., речь князя Ипполита ("Война и мир";.26. Л.Н.Толстой. Поли.собр.соч. (Гбилейноф, т.61, с.278.27. Таи же, т.84, с.25.28. Л.Н.Толстой в русской критике, с.452.29. Л.Н.Толстой в воспоминаниях современников, т.1, Госиздат,

М., 1955, с.169.30. Л.Н.Толстой. Письмо к Н.Н.Страхову. - "Русские писатели

о литературе", т.2, 1939, с.148.31. Л.Н.Толстой о руоской критике, с.458.32. Л.Н.Толстой в воспоминаниях современников, т.1, М., 1955,

с.237.33. Л.Н.Толстой в русской критике, с.456.34. Там же, с.456.35. Там же, -с.456.36. Там же, с.456.37. Русские писатели о литературном труде. Л., "Советский

писатель", 1955, с.600.38. Л.Н.Толстой. Полн.собр.соч. (̂ Юбилейное), т.63, с.308.39. Л.Н.Толстой в русской критике, с.453, 482.40. Там же, с.457.41. Там же, с.481.42. Л.Н.Толстой в русской критике, с.453.43. Там же, с.463.44. Подробно см.: Воспоминания и отрывки из дневника, "Лите­

ратурное наследство", "Толстой и зарубежный мир", кн.1, М., 1965, с. 62.

45. "Умное слово", М., 1966, с.175.46. Там же, с. 180.47. Там же, с.235.48. Там же, с.346.49. В.Й.Ленин. Л.Н.Толстой и современное рабочее движение.-

В кн.: В.Й.Ленин о литературе, М., изд. "Художественная литера­тура", 1971, с.ИЗ.

-14-

В.П. К О В А Л Е В

К ВОПРОСУ О ПОСТРОЕНИИ СЛОВАРЯ ЯЗЫКА ПИСАТЕЛЯ (на материале произведения Л.Н.Толстого)

Одна из задач словаря языка писателя состоит в отражении фактов языка определенного времени, засвидетельствованных произ­ведениями автора; второй задачей такого словаря является описа­ние индивидуальной стороны языкового "творчества” писателя, того нового,* которое воспринимается как употребленное им с определен­ной художественном целью и заключается прежде всего в подборе и соединении избранных писателем средств выражения. Изменение за­дач, характерных для писательского словаря сравнительно с толко­вым, влечет за собой иное решение ряда проблем, общих для этих двух видов лексикографических работ, в частности - проблемы при­ведения иллюстративного материала, представляющего в словаре лексико-семантическую сторону системы, языка писателя.

В уже составленных и составляемых в наше время словарях ма­териал располагается и обрабатывается обычно таким же образом, как это принято делать в словарях толковых. В словарной статье разграничиваются при помощи толкований значения слов, к каждому значению приводятся избранные примеры, все же случаи употребления слова в данном значении, обнаруженные в источниках, не цитируются, а только отмечаются при помощи ссылок.

По этому принципу с небольшими отклонениями строятся словар­ные статьи во многих изданных за рубежом и у нас писательских сло­варях, например, в'Ъловаре языка Пушкина", в составляемом сейчас ‘Ьловаре языка М.Горького^1, первый выпуск которого - "Словарь авто­биографической трилогии М.Горького" (А - Всевидящий) - вышел в Ленинграде в 1974 г., и др.

Такая система обработки материала дает возможность отразить в основных чертах лексико-семантическую оторону системы языка определенного времени в том объеме, как она зафиксирована произ­ведениями писателя. При этом выявляются не все особенности этой системы - и не только потому, что не все ее элементы попадают в произведения писателя, но и потону, что словарь, построенный та­ким образом, не показывает всех связей рассматриваемой в словар­ной статье лексической единицы с другими словами. В нем оказыва­ется представленными с достаточна полнотой лишь общественно от­стоявшиеся в языке значения и оттенки значений, но не все типичные

-15-

случаи употребления слов, а следовательно, полностью не выполняет­ся и первая задача словаря.

Система обработки материала, при которой не приводятся все связи данного слова с другими словами, не позволяет в полной ме­ре решить и вторую задачу словаря языка писателя - отразить инди­видуальное в его речи, ведь авторское своеобразие проявляется прежде всего в приемах и способах сочетания слов. Авторский сталь? писал Б.А.Ларин, - "проявляется не только в выборе слов и слово­употреблении, но еще более в компоновке слов, распорядке и компо­зиции словесных цепей"*.

В зарубежной лексикографии известны словари, построенные по системе "конкорданций", при которой слово приводится не изолиро­ванно, a s составе предложений или части предложений. Так постро­ен шекспировский словарь Джона Бартлета;^ в этом словаре приводят­ся вое цитаты с рассматриваемом в каждой данной статье словом, но не разграничиваются значения слов. В словаре Шекспира, составлен­ном Александром Шмидтом3 , цитаты группируются в зависимости от значений слова, "однако указываются не все случаи употребления данного слова в данном значении, а лишь наиболее типичные Луч­ше приводятся конкорданции в мольеровском словареОни распола­гаются в пределах значений рассматриваемых слов, в словарных статьях приводятся не все цитаты-конкорданции, в которых употреб­лено данное слово, а только типичные, но и все остальные случаи сочетаний этого слова не теряются, так как однотипные употребле­ния показываются в виде двухсловных сочетаний. Так, в словарной статье ”вм и " после нескольких цитат-конкорданций показаны соче­тания данного прилагательного под^пометой "/о* сисотл-" (см.еще): Is. &*JL W 6t.cut Jui-L и т.д. Однакоприводимые в пределах отдельных значений прилагательного эти со­четания дальше никак не классифицируются, а располагаются по ал­фавиту имен существительных. Кроме того, если довольно последова­тельно показана сочетаемость прилагательного с существительными, то сочетаемость существительного с прилагательными в субстантив­ной статье не отражается. ,

Ясно, что последовательное приведение системы конкорданций должно привести к огромным по своим размерам словарям. Составле­ние подобного словаря, например, по произведениям такого писате­ля, как Л.Н.Толстой, практически, вероятно, вовсе не осуществи­мо6.

Известный выход из этого технического затруднения может со­стоять в том, чтобы при каждом значении всех слов приводить не

-16-

цитаты в виде предложений или их частей, а встретившиеся у писа­теля сочетания данного слова с другими словами, например, все со­четания существительного с различными прилагательными, все соче­тания прилагательных с наречиями и т.д. Кроме того, нет необходи­мости в пределах одной словарной статьи приводить каждый раз все сочетание, как это сделано в мольеровском словаре. Под общим за­головком "Seoic " ("Хороший") в ней достаточно показать соответ­ственным образом сгруппированные имена существительные: &*г£<(воз- раст),л/г (вид), (душа) и т.д., что даст значительную эко­номию места.

В период подготовки к составлению "Словаря языка Пушкина" при­мерно такая система подачи материала обсуждалась7 , однако ее целью являлось не стремление к возможно более полному отраже­нию лексической системы языка путем показа сочетаемости слов, а желание отказаться от разграничения значений слов при помощи их истолкований; определения значений слов должны были бы быть заме­нены разными группами сочетаний рассматриваемого слова с другими словаки. Однако, так как сочетаемость слова с другими лексически­ми единицами является хотя и основным, но всвсе не единственным фактором, на основании которого разграничиваются значения8, то составители пушкинского словаря отказались от приведения сочета­ний слов.

Рекомендуемая в данной статье система подачи сочетаний предусматривает их помещение в пределах значений, показанных при помощи того или иного способа их истолкований.

Приведение в пределах отдельных значений сочетаний слов важ­но как для более полного решения первой задачи словаря языка пи­сателя, так и для лучшего решения задачи второй.

Перечень сочетаний слов даст возможность полнее показать отразившуюся в произведениях писателя часть системы языка опре­деленного времени, поскольку система языка в ее лексико-семанти- ческоя части проявляется в связях слов как лексических единиц. Л.В.Щерба, говоря о разделах начатой им работы по теории лексико­графии, предполагал особый этюд посвятить слову и "его связям с другими словами того же языка, благодаря которым лексика каждого языка в каждый данный момент времени представляет собой опреде­ленную систему"9.

Конечно, нередко вариантность сочетаемости слова с крутом Других лексических единиц связана с изменением его значения. Так, во встретившемся у Л.Н.Толстого сочетании "умная молитва" у при­лагательного можно предположить наличие значения ’не выражаемый

с помощью слов, протекающий в сознании, мысленный’:10 "Прочтя все вечерние молитвы, он теперь стоял неподвижно, устремив глаза на кончик носа, и творил умную молитву, духом повторяя: "Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя" ("Отец Сергий", гл.У), В наше время сочетание "умная молитва" имеет иной смысл, и у прила­гательного нет указанного выше значения. Изменение круга сочета­емости у слова может быть связано не только с изменением лекси­ческого значения, но и с изменением грамматической сущности сло­ва. Ср. обычное для современного языка сочетание "большое деколь­те", где второе слово со значением ’глубокий вырез в женском платье, обнажающий шею и грудь’ является существительным, с употреблением его у Л.Н.Толстого: "оказалось, что это было бол- ше ничего, как мужчина декольте в женском платье" ("Крейцерова соната", гл.XI), - где оно является прилагательным со значением, выражаемым в современном языке словом "декольтированный", эти фак­ты, характеризующие систему языка времени Л.Н.Толстого, могут быть отражены в словаре и без применения системы сочетаний, путем пока­за лексической или грамматической сущности слов при помощи опреде­лений и грамматических характеристик.

Однако изменение круга сочетаемости какого-либо слова с дру­гими лексическими единицами, наблюдающееся в разные периоды раз­вития языка, может быть и не связано с изменением значения или грамматической сущности слова. Так, в современном нам языке, веро­ятно, совершенно невозможно сочетание "перегибающийся поклон". У Л.Н.Толстого же встречаем такое употребление глагола "перегибать­ся": "поклонившись перегибающимся надвое поклоном" ("Отец Сергий", гл.Ш). Можно думать, что в данном случае в употреблении слова нет никакого художественного замысла, а поэтому вряд ли следует гово­рить об индивидуальном его употреблении. Значение этого глагола, употребляемого теперь с другими словами, в наше время и во время Л.Н.Толстого одинаково, сочетаемость же его с другими словами, а следовательно, и его применение теперь иное. Представление его в словаре при помощи истолкования невозможно, выделение же сочета­ния "перегибающийся поклон" из ряда других обычных сочетаний в пределах одного значения слова позволит зафиксировать и показать характерное для Л.Н.Толстого употребление.

Отражение таких случаев употребления слов, достигаемое пода- чея в словаре сочетаний рассматриваемого слова с другими лексичес­кими единицами, позволит показать многообразие типичных для языка времени писателя употреблений слов, показать историческую изменчи­вость в объеме связей слов в языке и таким образом лучше решить

- 16-

первую задачу словаря языка писателя - отразить засвидетельство­ванные з его произведения^ факты я1зыка определенного времени.

Еще большее значение может имёть система подачи сочетаний для решения второй задачи йловар* - для показа индивидуально-сти­листической стороны языка писателя. Приведение сочетаний слов позволит сопоставить типичные и нетипичные для языка случаи слово­употреблений и показать нетипичные..Индивидуальное своеобразие языка писателя обычно проявляется в нехарактерных для общего язы­ка сочетаниях: "новое, необычное сочетание слов воспринимается как яркое индивидуально-поэтическое новообразование" ; устано­вить же эти нетипичные сочетания без наличия общеязыкового фона невозможно. Сочетания, характеризующиеся обычным употреблением слов, и могут служить этим фоном. Для "стиля Л.Н.Толстого, как, впрочем, и для многих других писателей,\ очень характерным являет­ся перенесение свойств человека на неодушевленные предметы и яв­ления, в частности - на части тела челов'ека. Так, встречаем у не­го: "справедливое и доброе небо" ("Война'и мир", т.1, ч.З, гл.XIX), "улыбающиеся березы" (там же, т.2, ч.З, г.л.1), "листья шептались'' ("Два гусара", гл.ХУ); "Но ее лицо, ее бле\стящие глаза, ее высо­кая грудь, стройные ноги говорили совсем другое" ("Казаки", гл. XXXI). Приведение выделенных прилагательных и глаголов в сочета­ниях с существительными на фоне обычных для них словоупотребле­ний (с личными существительными), сосредоточение этих сочетаний в особых группах позволит показать те "комбинаторные приращения смысла", которые и характеризуют индивидуальный стиль писателя. Индивидуальное авторское употребление слова связано с сочетаемос­тью его с другими словами, зависит от степени необычности сочета­ния, и такое употребление слова должно изучаться в контексте. Со­четание же, хотя и двух слов, и является тем минимальным контек­стом, который позволяет в значительной мере отразить в словаре индивидуальное. В большинстве случаев такой минимальный, двухслов­ный, контекст вполне достаточен для проявления индивидуального употребления слова.

Индивидуальное переносное употребление слова характеризует­ся тем, что его семантику обычно трудно, а иногда, вероятно, просто и невозможно истолковать. Так, можно ли дать удовлетвори­тельную дефиницию прилагательного "беззубый" в примере: "Дело-то, дело господское, - повторил он, шамкая беззубыми губами" ("Юность’,' гл-уЮ ? Думается, что ни определение ’старческие’, ни определение впалые’, ни, тем более, определение ’лишенные зубов’ не выражают -мысловой сущности слова в этом его употреблении. Помещение же со-

19-

четания "беззубые губы" в пределах значения ’лишенный зубов’ и выделение этого сочетания в отдельной рубрике после обычных со­четаний прилагательного с существительными ("беззубый рот", "без­зубая пасть" и т.п.) даст возможность отразить своеобразное упот­ребление слова. Приведение сочетаний в таких случаях, думается, лучший способ, позволяющий объективно показать сущность явления.

Вообще,можно думать, чтb приведение сочетаний позволит избе­жать субъективного осмысления того или иного семантического явле­ния. Фрагментарность матери/ала в словаре 'языка писателя, вытека­ющая из того, что этот язы^ принципиально фрагментарен, часто мо­жет привести к тому, что составители словаря не смогут решить, что перед ними в том или ijhou случае - переносное ли значение, то есть явление общеязыковое, или переносное употребление, то есть факт индивидуального стиля. При отсутствии сочетаний и соот­ветствующей пометы, указывающей на переносное употребление (по­скольку составитель словаря не решается указать на перенос), та­кие случаи будут отражены только словопоказателями, а следова­тельно, окажутся потерянными в словаре. Если же приводить все со­четания, то материал рудет подан полностью и объективно, так, что читатель сам сможет ^делать тот или другой вывод. Кроме того, при­ведение сочетаний позволит составителю словаря давать и более ши­рокие толкования значений слов, в пределах этих значений могут быть помещены различные, в том числе и вызывающие сомнения случаи словоупотребления./

Значительные трудности при построении словаря с приведением сочетаний слов может представить выбор необходимых для подачи со­четаний и принципы их группировки в пределах значения слова.

Грамматические связи знаменательных слов в языке обычно дву­сторонни: словб в одном предложении выступает одновременно и в ро­ли грамматически вависимого и в роли грамматически господствующе­го. В статье на каждое слово придется показывать обе стороны его употребления, так как нетипичность сочетаний и связанные с этим различные сдвиги в семантике слова могут иметь место как в одном, так и в другом случае. В пределах одного значения отдельно долж­ны быть рассмотрены сочетания данного слова в его связях с грам­матически господствующим над ним словом (то есть сочетания с рас­сматриваемым словом в зависимом употреблении) и в его связях с грамматически от него зависящим словом (то есть сочетания с рас­сматриваемым словом в независимом употреблении).

Такое деление сочетаний в пределах отдельного значения долж­но быть применено в словарных статьях на все знаменательные части

-20-

речи. Но в словарных* статьях на разные части речи внутри каждого из двух разделов (сочетания со словом в зависимом употреблении и сочетания со словом в употреблении независимом) группировка долж­на быть различной, так как отдельные части речи облагают разными системами связей с другими словами. См. возможные общие схемы раз­мещения сочетаний в адъективной статье: I) прилагательные в зави­симом употреблении: а) с существительными ("веселый уолдат"),б) в двойственных связях с существительными и глаголами ("отец вернулся веселый"); 2) прилагательное в независимо»! употребле­нии: а) с наречиями ("всегда веселый"), б) с существительными ("веселый в обществе"), в) с глаголами ("рад видетt").

Конечно, идеальным был бы такой словарь, в котором приводи­лись бы все сочетания слов, однако это непомерно /расширило бы его объем и затруднило пользование им. Вероятно, практически можно пойти на какие-то разумные ограничения. /

При решении вопроса о том, какие из возможных грамматических связей слова должны быть показаны в качестве сочетаний, следует исходить из того, являются ли эти связи интересными с точки зре­ния отражения в слова!ре особенностей лексико-</змантической сторо­ны системы языка, или они интересны только в т а н е показа особен­ностей проявления грамматического строя. Для' писательского слова­ря важны прежде всего те сочетания, в которьх слово подвергается изменениям семантическим, колеблется в сворх значениях или употре­блениях.

Так, интересными для рассматриваемого словаря являются связи, например, глагола в зависимом употреблении с существительными. Ре­ализация у глаголов не только разных значений или их оттенков, но и разных ^общеязыковых и индивидуальных употреблений зависит от того, с какими семантическими группами существительных они связы­ваются.

У Л.Н.Толстого встречаем, например, следующие общеязыковые и индивидуальные употребления слова "говорить": "говорил- -гимна­зист", "(Дубков) говорит по-французски", "говорят его (Наполеона) историки"; "глаза говорили", "лицо говорило", "говорил вид", "бар­хатка говорила", "походка— говорила"; "(дождик) говорил" и др. Ясно, что отражение многообразия употреблений этого глагола с раз­ными существительными с соответствующей классификацией представля­ет значительный интерес в словаре языка писателя.

Связи же глагола в зависимом употреблении с другой глагольной Формой (например, инфинитива с личной формой, деепричастия с глаго­лом-сказуемым) могут представлять интерес только с точки зрения

-21-

отражения в с.поваре грамматической стороны языка, глагол в таких употреблениях не зависит от значения грамматически господствующе­го над ним слова. Ср. семантику выделенных слов: "лошадь, как буд­то сама зная, что ей надо делать,— тронулась" ("Хаджи-Мурат", гл. 1У), "руь'а Марьянки захватила два круглые мятные и один коричне­вый пряник', не зная, что с ними делать" ("Казаки", гл.ХХ1У), - где необычны ф'<ормы "делать" и "зная" в их связях с субстантивными (лошадь,— делать, рука— делать; лошадь— зная, рука— зная), а не с другой глагольной формой (ср.: мог делать; делать, зная и т.п.). Сочетания двух глагольных форм, таким образом, могут быть не показаны из рображеыий экономии места в словаре. Подобным об­разом должен реп^ться вопрос и об отборе для сковаря сочетаний с другими частями речи, что, конечно* требует специальных изыска­ний \

Следует останловиться и на вопросе об обье;ме сочетаний слов, которые могут и дол «ны быть приведены в словаре.

Различные, в тс 'м числе индивидуальные, употребления проявля­ются обычно в парах грамматически связанных слов (см. с.7). Одна­ко индивидуальное мож ет проявляться и в парах слов, грамматически непосредственно друг с '■ другом не связанных. Так, в выражении "нагло блестящие подсолнухи" ("Казаки", гл.У) в грамматически свя­занных парах '.’нагло бле, стящие" (ср.: глаза) и "блестящие подсолну­хи" обычные, общеязыковы е употребления слов, однако во всем трех­словном сочетании есть пе'ренос, реализуемый в паре "нагло" и "под­солнухи", грамматически м^жду собой не связанных, а лишь соотне­сенных при помощи причасти, я, вследствие чего возникает образ наг­лых подсолнухов, то есть та кой же перенос, что и в двухсловных метафорических сочетаниях с грамматически связанными элементами; ср. тождественное в семантич еском отношении .употребление прилага­тельного: "наглые маргаритки*’("Хаджи-Мурат").

Возможны и более сложные явления. Так, в сочетании, "зверь ревности зарычал" ("Крейцерова соната", гл.ХХГУ) метафора заключе­на прежде всего в паре "зверь р*вности", но и у слова "зарычал" не обычное употребление: в сочетании "зверь ревности" предметом суждения является не столько зверь, сколько ревность, "зверь рев­ности" - перифраза к слову ревность, поэтому грамматически не свя­занные слова "ревность" и "зарычал" связаны по смыслу, вследствие чего возникает образ рычащей ревности.

В словаре языка писателя должны приводиться и трехсловные со­четания типов "нагло блестящие подсолнухи", "зверь ревности зары­чал" . -22-

Еще более сложный случай в примере "воспоминание это крылом касается меня и летит дальше". В сочетании "воспоминание летит" у глагола перенос к основному значению ’нестись по воздуху', но дело усложнено тем, что слова "крылом касается" как бы возвраща­ют глагол в его первоначальное, прямое значение, происходит свое­образный обратный перенос. Однако и первичный перенос, восприни­маемый в сочетании "воспоминание летит" не стирается; в слове, таким образом, сочетается одновременно и основное значение и пере­нос. Ясно, что для отражения такого явления необходимо привлече­ние следующего минимального контекста: "воспоминание— крылом касается— меня и летит"*3. В таких и многих других случаях при приведении иллюстраций к употреблению слова приходится выходить за пределы собственно сочетаний, простых и сложных, и фактически давать целые предложения.

Приведение*сочетаний слов, показывающих круг употребления их в определенных значениях, думается, позволит полнее вскрыть семантическую сторону слова в разных его применениях как общеязы­ковых, так и индивидуальных, то есть позволит лучше, чем это де­лается в большинстве существующих и составляемых в настоящее вре­мя писательских лексикографических работ, решить как первую, так и вторую 'задачу словаря языка писателя.

Но, конечно, для решения второй задачи словаря нельзя огра­ничиться только приведением сочетаний слов, а иногда и предложе­ний. Ср. хотя бы употребления слов "ключ" и "вода" в отрывке из повести "Отец Сергий": "Был слабый ключ воды живой, который тихо тек из меня, через меня. То была истинная жизнь, когда "она" (он всегда с восторгом вспоминал эту ночь и ее, теперь мать Агнию) соблазняла его. Она вкусила той чистой воды. Но с тех пор не успе­вает набраться вода, как жаждущие приходят, теснятся, отбивая друг друга. И они затолкали все, осталась одна грязь" (гл.УП). Нельзя способом приведения сочетаний отразить и те сложные сти­листические образования, которые выделяются составителями горь­ковского словаря в рубриках "Образные выражения и иносказания", "Совмещение переносного и образного употреблений", "Совмещение различных видов образности", "Эстетические значения слова"1 ,̂ а также проявления стиля, названные Б.А.Лариным лейтмотивами., обога­щенными повторами, рефренами, параллелизмами большого контекста*^. Стиль "не всегда формируется непосредственно самими элементами языка. Иногда он обусловлен сложными образованиями, возникающими из сочетания этих элементов и представляющими синтезированные смысловые единства"16.

- 23-

Писательский словарь, решающий две задачи - отражение фак­тов языка определенного времени и описание индивидуальных сто­рон языкового творчества автора, - вероятно, должен объединять и оба способа построения словарных статей - традиционный, в прин­ципе взятый из толковых словарей, и способ приведения сочетаний слов.

1. Б.А.Ларин. Основные принципы Словаря автобиографической трилогии М.Горького.-"Словоупотребление и стиль М.Горького", Л., 1962, с.7. Ср. подобное в статье: Л.С.Ковтун. Словарное описание семантико-стилистической системы писателя (о Словаре М.Горького)- "Словоупотребление и стиль М.Горького", Л., 1968, с.Н.

2. A Сепcoi a/ я Н и л . (U a m a /r<f ^rrVt-Sr i i & x c i i u j iZondorr t ?$9y,

3. S’haurtJi ~ a, oii

-t w i- W ty iM J i t n . //«'«•'I/ t y y ------ -------------- -• -

4. В.Ф.Саводник. К вопросу о Пушкинском словаре.-"Известия отделения русского языка и словесности АН", 1904, т.IX, кн.1,

JUO^t ч ш рая. м.Л* bMtew*. s ет г,Раг-'Ъ, 1909. *

6. Следует заметить, что и традиционный в писательскойлексикографии способ обработки материала, когда в пределах зна­чений и их оттенков цитируются избранные примеры, может привести к очень большому объему словаря. Так, первый выпуск"Словаря авто­биографической Трилогии М .Горького)', содержащий лишь слова от "а" до "всевидящий", составляет около 32 печатных листов, следователь­но, весь словарь трилогии должен занять не менее 350 печатных листов (при объеме самой трилогии в 33 печатных листа).

7. См. в разделе "Хроника" в "Известиях АН СССР", 1945, вып. 5, с.210.

8. Этой же цели может служить сочетаемость с падежом, то есть управление, сочетаемость с инфинитивом, употребление прила­гательных в краткой или полной форме, иногда порядок слов и не­которые другие факторы.

9. Л.^Щерба. Опыт общей теории лексикографии. "Известия АН СССР", 1940, * 3, С.89.

10. Наличйе такого значения у слова "умный" во время Л.Н.Тол-

-24-

ПРИМЕЧАНИЯ

стого подтверждается В.И.Далем, см. в его словаре статью "умь".11. В.В.Виноградов. Основные понятия русской фразеологии

как лингвистической дисциплины.-"Труды юбилейной научной сессии Ленинградского университета", 1946, с.45-46.

12. В известной мере это сделано в кандидатской диссертации автора данной статьи "Сочетания слов в словаре языка писателя (преимущественно на материале повестей Л. R. Толстого)" (1955 г.).

13. Разнообразные структурные типы реализации переносных употреблений слов рассмотрены автором статьи в защищенной в 1975 г. докторской диссертации "Языковые выразительные средства художественной прозы", на материале произведений писателей XIX- XX ст.ст., в разделе "Метафоризация".

14. См.: "Словарь автобиографической трилогии М.Горького", вып.1, Л., 1974, с.35-39.

15. См.: Б.А.Ларин. Там же.16. В.В.Виноградов. Итоги обсуждения вопросов стилистики.

"Вопросы языкознания", 1955, * I, с.73.

Т.А. Т У Л И Н А . Н.В. К О С С Е К

СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЯЗЫКА ПИСЕМ И ДНЕВНИКОВ Л.Н.ТОЛСТОГО

Исследование языковцх особенностей эпистолярного жанра пред­ставляется целесообразным потому, что письма не подвергаются по­следующему редактированию, шлифовке, и благодаря этому в них со­хранены все текстовые варианты, отражающие ход мысли автора.

Стилистические особенности языка писем Л.Н.Толстого сущест­венно различаются в зависимости от отношения автора к адресату. Так, в письмах графине А.А.Толстой, носящих характер исповеди перед самим собой при вполне доброжелательном собеседнике, наблю­дается обилие однородных членов предложения, эпитетов, цепочек уточняющих определений и эмоционально насыщенных вариантов для выражения самых различных смыслов: "Чтоб жить честно, надо рвать­ся, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять на­чинать, и опять бросать, и вечно бороться и лииаться"(с.94)*;"А зтого-то не нужно, не должно, грех делать" (с.329); "Ваш крест - двор, мой - работа мысли - скверная, горделивая, полная соблазнов"(с.319).

Очень часты аналогичные примеры и в письмах к С.А.Толстой.В письмах же, адресованных, например, П.И.Бирюкову или И.И.Горбу- нову-Посадову, такие цепочки определений или уточняющих членов предложения вообще отсутствуют, эпитеты точны и, как правило, одиночны.

Совсем иную стилистическую окраску носят письма, адресован­ные В.Г.Черткову. В них Л.Толстой стремится точнее, полнее, глуб­же передать самые тонкие нюансы важных для него мыслей, перепол­няющих его чувств. Это обусловливает большое количество рядов уточняющих членов предложения, из которых каждый последующий се­мантически уже, конкретнее предыдущего: "То все пройдет, а это вечное, божие" (т.88, с.6)2; "Сначала развиваются, расширяются, растут пределы физического человеческого существа" (т.88, с.263); "... мне кажется, это нарушает настоящее, внутреннее, единствен­но нужное дело" (т.88, с.20); "... он очень хороший, чистый, чест­ный, чрезвычайно правдивый человеки(т.88, с.39); "Жизнь очень дур' ная, сухая, безлюбовная, тупая, мелочная, чувственная, с самыми редкими просветами" (т.88, с.24). Два последние примера особенно показательны в смысле параллелизма своих семантических схем: в обоих случаях автор начинает ряд уточняющих определений с абст-

- 26 -

I

рактно-квалифицированных прилагательных "хороший" и "дурной", ко­торые конкретизируются значениями последующих определений.

В отдельных случаях Л.Н.Толстой нарушает однонаправленность схемы и в процессе нащупывания единственно нужного слова прибега­ет то к расширению объема понятия, то к его сужению: "Молебен Ка­занской Божьей матери в христианской церкви. Неужели все христи­анство от этого вздор? Нет, но дегенерация, отклонение, извраще­ние" (т.50, с.124). Но это только отдельные, в общем редкие слу­чаи; гораздо чаще в языке писем и дневников Л.Н.Толстого наблюда­ется сужение, конкретизация каждого последующего однородного чле­на в результате стремления к максимальной точности выражаемой мыс­ли. О том, что это уточнение, конкретизация с помощью цепочки определений не носит случайного характера, свидетельствуют, на­пример, случаи антитезы, где смысл каждого определения противо­поставлен строго определенному члену этой же цепочки: "Мне помо­гает одно: отделение, в эти минуты упадка, своего истинного, веч­ного, духовного я от ложного, временного, животного" (т.88, с.8).

Прилагательные истинный - ложный, вечный - временный, духов­ный - животный являются в русском языке классическими антоними­ческими парами.

Аналогичный случай - в письме к А.А.Толстой: "Жизнь так хоро­ша, легка и коротка, а изображение ее всегда выходит так уродливо, тяжело и длинно" (Письма к А.А.Т., с.246).

Такие антонимы и намеренное противопоставление понятий встре­чаются не только среди определений, ср.: "От общения с профессо­рами многословие, труднословие и неясность, от общения с мужика­ми сжатость, красота языка и ясность" (т.84, с.25); "Лежу и думаю, и (глаза не закрываются, а таращутся" (т.84, с.33).

Кроме антитезы, той же цели подчеркнутой экспрессии служат повторы одних и тех же слов (чаще - местоименных), характерные для эпистолярного стиля Л.Н.Толстого: "...хотелось бы успеть ска­зать... что все наши беды, все, всякое зло оттого, что мы живем без религии" (т.88, с.309); "...зачем не дано мне хоть перед смертью пожить, хоть год, хоть месяц, свойственной мне жизнью"(т.88, с.4); "Я не нашел ни Бога, ни Искупителя, ни таинств, ни­чего; а искал всеми, всеми, всеми силами души" (с.132); "...это уехать от того безобразного моря самоуверенной пошлости, разврат­ной праздности и лжи, лжи, лжи, которая со всех сторон затопля- ет тот крошечный островок честной и трудовой жизни, которую се- 0е устроил" (с.240).

Повторы могут быть неединичными, могут группироваться в се--27-

рии, объединенные градационными либо антонимическими отношениями, например: "...как будто все разгорается и разгорается эта неле­пость и развратность жизни, а с моей стороны все меньше и меньм противодействия и все большая и большая близость к концу и пото­му все больше и больше желание, желание тихой, достойной челове­ческой жизни" (т.88, с.З).

Изредка встречавтся лексические повторы, осложненные варьи­рующимися морфемами, например: "Не верится кне, чтобы хорошее, настоящее дело надо было делать с такими подготовлениями, приго­товлениями" (т.87, с.З).

Особенно часты повторы соединительного союза "и" как между однородными членами предложения, так и между частями сложных предложений:

И многое это мне уяснило и открыло и закрепило (т.88, с.5).Хочется об этом написать, и знаю как, и думаю, что важно (т.88, с.5).Русанова очень нервна, и жалка, и хороша (т.88, е.16).И каждый день говорю: напишу нынче письма, и не могу, и откладываю (т.88, с.302).Употребление таких повторов представляет собой, в частности,

один из своеобразных приемов выражения смысла "очень".Интересно вообще проследить за тем, как передаются в языке

писем 1 ,Толстого некоторые константные смысловые значения, напри­мер, вышеупоминаемое значение "очень" (много - мало).

Иногда употребляется - редко - стилистически нейтральное на­речие "очень":

...очень кланяйтесь всем вашим (с.95).Благодарю вас очень за ваши хлопоты об англичанке (с.310).

Чувствуя его невыразительность, Л.Толстой придает ему своеобраз­ную экспрессивность, сочетая со словом "особенно":

Она вас очень, особенно любит (с.211).Но гораздо чаще он заменяет его экспрессивными синонимами:

Я стрешно переменился с тех пор, как женился (с.199).Новость эта меня ужасно поразила (с.215).Я ужасно виноват перед вами (с.149).Я торопился ужасно, уезжая (с.147).Жену свою он ужасно любит (т.84, с.27).

Значения "много" - "мало" иногда прямо противопоставляются в тек­сте:

Как мало занимало меня сербское сумасшедствие и как я был- 28-

равнодушен к нему, так много занимает теперь настоящаявойна (с.283).

В других случаях Л.Толстой употребляет образные лексические заме­ны: "Поэзии во всех его вещах бездна" (с.75); "...Никто в этом заведении не испытывал и искры религиозного чувства" (с.147).

Метафоры, сравнения, узко-констектуальные значения слов в языке писем встречаются редко. Так, вспоминая о счастливой весне, проведенной в Швейцарии, Л.Толстой пишет: "...в старину в Швейца­рии, когда, помните, мы по случаю хорошей погоды всех так любили и находили такими добрыми... У меня и теперь бывает иногда хоро­шая погода в Швейцарии - в Ясной Поляне в детской и в кабинете" (с.198).И в следующих строках - уже без пояснений: "Впрочем, я хвалю пле­мянниц не оттого, что у меня швейцарская хорошая погода..."(с.199).Совершенно аналогично употребление метафоры - с предпосланным ей объяснением - в одном из писем последних лет: "...для меня вопрос религии такой же вопрос, как для утопающего вопрос о том, за что ему ухватиться, чтобы спастись от неминуемой гибехя..." (с.278); "...дело не в том, кто лучше рассуждает, а в том, чтобы не пото­нуть,^ и потому я не стану вам говорить, а буду радоваться на вас и на всех, кто плывут в той лодочке, которая не несет меня"(с.279); "...как только я ухвачусь за эту доску, я тону с нею вместе" (с.279).Иногда контекстуальные приращения и переосмысление прямых значе­ний слов создают интимный иронический тон: "Кажется, внук, кото­рый любит вас, посерьезнее всех труб в мире" (с.133) ("труба" - двор); "Иногда ошибешься и думаешь, что не одну природу ждет бу­дущность, счастье, а и тебя тоже; и хорошо бывает" (с.198).

Сюда же можно отнести своеобразные стилистические синонимы для передачи пения соловьев и кваканья лягушек: "Даже в эту мину­ту под санын окном два соловья валяют" (с.100); "...а балкон от­крыт, ночь теплая, лягушки свое дело делают, караульщик свое - отлично!" (с.101); "...а я молчу и распускаю это настроение в се­бя" (с. 234).Здесь образная замена сопряжена с семантическим приращением - с включением смысла *каузировать;, в данном случае - "чтобы это настроение во мне укреплялось".

Заслуживает специального рассмотрения особый слой лексики писем Л.Н.Толстого, который представляется индивидуально-автор­ским, принадлежащим только ему.

- 29-

К таким специфическим элементам мы, естественно, не относим слова, успевшие к нашему времени устареть и неупотребительные в современном русском языке, но в литературном языке XIX века еще встречавшиеся. Это слова типа "сообщиться"("...спешу с вами со­общиться", с.204), семантические архаизмы вроде "тронуться" в зна­чении "быть (точнее - стать) тронутым", например: "Мы с Соней тронулись оба этим письмом" (с.203), "скандализировать" в значе­нии "шокировать": "...она вас скандализировала" (с.270).

Авторскими, сугубо индивидуальными образованиями являются, на наш взгляд, следующие слова в письмах Л.Н.Толстого:

а) безличный глагол "желаться", окказионально образованный от глагола "желать" по аналогии с реально существующим в языке семантически близким парным образованием "хотеть" - "хотетьсй1:"... и мне и всегда желается в нем быть" (с.345);

б) переходный глагол "засуетить", созданный способом обратно­го словообразования из непереходного глагола путем отсечения воз­вратной частицы -ся и употребленный в синтаксической конструк­ции, включающей прямое дополнение: "... просил Соню ответить вам, а ее засуетили на маслянице" (с.334);

в) семантический окказионализм "выжить" в значении, не за­фиксированном в словарях, - "добыть благодаря жизненному опыту (об убеждениях)". Приставка вы- в этом глаголе, неоднократно употребляемом в письмах Л.Н.Толстого в форме страдательного при­частия, связывается прежде всего с приставкой глагола "вынести", образующего устойчивое сочетание с данным существительным (ср.: вынести убеждение), но, кроме того, вызывает прочную ассоциацию с глаголом "выстрадать" (опять-таки о праве, убеждениях), что придает этому причастию повышенную семантическую емкость: "Это мое убеждение не придуманное, а выжитое" (с.216); "Убеждения че­ловека, - не те, которые он рассказывает, а те, которые из всей жизни выжиты им, - трудно понять другому" (с.131);

г) производные существительные с глагольной основой, образо­ванные через посредство общеязыковых прилагательных, ср.: заманить- заманчивый - заманка: "Ваше обещание было бы для меня большойзаманкой для Петербургской поездки" (с.289, 292); аналогично: стоить - /не/ стоющий - нестоющесть: "...тронут ва­шим упорством помнить и любить меня, несмотря на свои горести и болезни и на мою нестоющесть этого" (с.372, 373).

Эти семантически емкие окказионализмы сродни встречающимся в письмах диалектизмам, обладающим тем же свойством; ср., напри­мер, прилагательное “медистый", семантически связанное с глаголом

-30-

и имеющее значение "медоносный", употребленное при косвенной пе­редаче речи старика-крестьянина: "Хозяин, 70-летний старик, рас­сказывал мне, как убрались с поля, как овса много, как медиста пчела" (с.381).

В своих письмах Л.Н Толстой не только использует диалектную лексику, но и прямо воспроизводит особенности живой разговорной речи, сохраняя наиболее характерные для нее синтаксические черты, например, такую контаминацию двух конструкций, объединенных общим центральным членом,- "ничего не успеть" и "не успеть свои дела делать": "А то, говорит, вы целый день все будете себе готовить, ничего не успеете свои дела делать" (т.84, с.29).

Родство толстовских лексических окказионализмов и синтакси­ческих конструкций с диалектизмами и чертами живой разговорной речи очень показательно. Оно свидетельствует о том, что в пись­мах Л.Н.Толстой пользовался всеми богатствами общенародного язы­ка, не исключая смелых образований в рамках его системы и уже бытующих диалектизмов и просторечий.

Упорные поиски наиболее точного слова путем перебора несколь­ких близких, но в более общем виде выражающих нужный смысл гово­рят об искренности и силе желания Л.Н.Толстого раскрыться в пись­мах и дневниках как можно полнее и быть верно понятым с макси­мальной точностью, вплоть до мельчайших смысловых нюансов.

Довольно часто Л.Н.Толстой пользуется номинативными предло­жениями, которые являются предельно сжатым (нередко однословным) способом обозначения явлений природы, жизни духа и т.д. и форми­руются из слов процессуальной семантики, например, "жара", "тоска". Однако наряду с ними он использует такое интересное и ярко экспрессивное средство, как употребление в этой позиции существи­тельных с предметным значением, которые начинают совмещать в се­бе функции имени предмета и предикативного слова. Возникает свое­образный семантический эллипсис, внешне совпадающий с номинатив­ным предложением, но, в отличие от него, содержащий значение не только бытийности, но и специфической процессуальности, например: "Холодно, но соловьи, и кукушки, и фиалки" (т.84, с.29). Соловьи, кукушки и фиалки не просто наличествуют в природе, как многое Другое, в письме не упомянутое, но обнаруживают себя особым, толь­ко им присущим образом (поют, кукуют, пахну* и т.д.). Эти импли­цитно содержащиеся дополнительные значения легко уясняются на основе референционно-ситуативных связей, присутствующих в коллек­тивном опыте и языковом сознании говорящих. Иногда Л.Н.Толстой играет на этой синтаксической омонимии, сочетая в одном ряду под-

-ЗТ-

линные номинативы и внешне совпадающие с ними средства косвенной номинации (если пользоваться термином В.Г.Гака), например: "Пого­да нынче из всех дней: гроза, жара, соловьи, фиалки, наполовину зеленый лес" (т.84, с.32).

Таким образом, и в своем эпистолярном творчестве Л.Н.Толстой остается большим художником, непревзойденным мастером слова, уме­ющим, как никто другой, обнажить мысль в процессе ее становления.

ПРИМЕЧАНИЯ.

1. Цитируется по книге "Переписка Л.Н.Толстого с гр.А.А.Тол­стой", -"Об-во Толстовского музея", Пб, I9II.

2. Л.Н.Толстой, Полное собрание сочинений в 90 тт., М.,ГИХЛ.

/

Ю.М. Б Е Л К И Н А

ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ АНТОНИМОВ СО ЗНАЧЕНИЕМ

ЦВЕТА И СВЕТА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Л.Н.ТОЛСТОГО

Принцип контраста имеет определяющее значение в творчестве Л.Н.Толстого, о чем говорят многие работы литературоведов и лин­гвистов. В связи с этим принцип контраста отмечается как метод ми­ропонимания и мышления Л.Н.Толстого.

В лингвистике антонимы выделяются как яркое выразительное средство создания контраста. Показательны в этом отношении анто­нимы у Л.Н.Толстого, наблюдения над употреблением которых пред­ставляет интерес доя изучения стиля как системы использования и преобразования языковых средств в соответствии с его мировоззре­нием и эотетическими принципами.

Анализ антонимов произведений Л.Н.Толстого проводился на ма­териале 20-томного собрания сочинений писателя. Картотека насчитывает около шести тысяч лексических (разнокорневых антони­мов), лексико-грамматических (однокорневых антонимов с префиксами не-, без (с)-, анти-, вы-, из-, вне-), морфологических (однокор­невых разнопрефиксальных) антонимов.

В статье рассматривается один из аспектов исследования лекси­ческих антонимов - выразительные возможности антонимов со значением цвета и света в произведениях Л.Н.Толстого

Если анализу отдельных слов со значением цвета и света в язы­ке писателя посвящено немало работ , в которых исследуются как одиночные прилагательные, так и слова в составе синонимичных групп2 , то наблюдений над "цветовыми" и "световыми" прилагатель­ными в плане их противоположения не проводилось^ .

В статье рассматриваются вопросы о связи прямых и перенос­ных значений антонимов цвета и света, об отношении цветового и светового значении среди номинативных и переносных значений анто­нимов, о влиянии ближайших дополнительных характеристик цвета не значение антонима.

Изучение выразительных возможностей антонимов со значением Цвета и света в произведениях Л.Н.Толстого производилось путем соотношения языковых единиц - антонимов белый-черный. светлый - 1§мный, чистый - грязный4 с авторским преломлением данных языко- Вых возможностей. В произведениях Л.Н.Толстого обнаружено употре­бление как антонимов- прилагательных белый - черный, светлый - ?емный, чистый - грязный, так и противоположения слов со значе- яиеы цвета и света,выраженных другими частями речи: субстантивиро-

-33-

3-5

/

ванными формами имен прилагательных, именами существительными, глаголами. Например: белейший - черный,беленький- черный, бело­курый - черноволосый, белое - черно-темное (субст.), белизна - чернота, белеть, - чернеть, белеться-чернеться и др. Это позволя­ет говорить об обширности тематической группы антонимов цвета и света, в которой доминирующими являются белый - черный, светлый- темный. чистый - грязный. Члены указанных пар соотносятоя друг с другом как в прямых,так и в переносных значениях. Как правило, прямое значение одного члена пары соотносится с прямым значением другого, переносное значение антонима - с переносным. Такая связь между значениями антонимов является, по Введенской Л.А.,линейной^

В произведениях Л.Н.Толстого различаются антонимы:1.Выступающие с цветовым значением (белый-черный, чистый- гряз­

ный) ;2. Обозначающие явления цвета в обобщенной форме ( они предста­

вляют неярко выраженные цвета, мало насыщенные, неинтенсивные (светлый-темный);

3. Антонимы оо значением света (белый-черный).Прилагательное белый, обозначая "идеальный" признак белизны"®

соотносится в толковых словарях с цветом снега, молока, мела''’. Приконтрастном употреблении антонимичной пары белый-черный член белыйв большинстве случаев является у Л.Н.Толстого определением слову'bHer'i реже, - слову "молоке?; отсутствуют сравнения с цвехом мела.

В своем прямом цветовом или световом значении антонимы белый-черный используются Л.Н.Толстым при описании пейзажа, в которомвыделены эти контрастные друг другу определения. Например: "Раз,когда я открыл глаза, меня поразил... яркий свет,освещавший белуюравнину: горизонт значительно расширился, черное низкое небо вдругисчезло, со всех сторон видны были белые косые линии падающего сцеп(3,125). .

В данном и других многочисленных призерах обращает на себявнимание сочетаемость слова белый с явлениями, имеющими отношение к снегу, то есть предметы пейзажа или покрыты снегом, или состоят из снега. Наример: "белые горы", белая равнина", "ярко-белые поля""белые сугробы", "белые линии снега". В противовес этому антоним черный проявляет себя в соотношениях с разными явлениями природы, которые имеют этот признак: "черные горы", “черные деревья", ’’черное небо", "черные облака".

Отсюда видно, что слово белый, в отличие от своего антонима, имеет характерную для него сочетаемость и является у Л.Н.Толстого в большинстве случаев эпитетом снегу. Неслучайно поэтому употребле­

ние у Л.Н.Толстого "цветового" словосочетания "белый как снег"/ -34-

("Ей ( Элен -Ю.Б.) был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами . QV.-.V .. ffo . . 'J p A Д .."(11,281), которое поддерживает прямое значение прилагательного чистый® * вступая с ним в тесные смысловые контакты. Например:

-Что ж, хотите вы мне дать чистый платок? - продолжала она (бабушка - Ю.Б.) , обращаясь к Гаше.

- Я вам подала, - отвечала Гаша, указывая на белый, как ане); батистовый платок, лежавший на ручке кресел.

- Возьмите эту грязную ветошку и дайте мне чистый, моя мэдшя. (2,22).

Употреблению прилагательного белый в световом значении спо­собствует его сочетаемость с существительными свет, в результата чего образуется свободное словосочетание белый свет, дающее антоним тень. При помощи этой световой пары Л.Н.Толстым тонко пе­редается смена настроения героя, его тяжелые душевные пережива­ния: " холодный белый свет" - "тень" . Например:

"Он (Болконский -К15.) знал, что завтрашнее сражение должно было быть оамое страшное изо всех тех,в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни ,... почти с досто­верностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осве­тилось холодным, белым светом, без тени, без перспективы, без различия очертаний...*' "И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую,поднимается для меня" (11,201-202).

Световая антонимичная пара белый-черный расширяет свои выра­зительные возможности, когда используется Л.Н.Толстым при изобра­жении неясности, нечеткости предметов и в связи с состоянием героев. Например;

"Мы ехали уже более двух часов. Меня пробирала дрожь и начинало клонить ко сну. Во мраке смутно представлялись те же неясные предметы: в некотором отдалении черная стена... подле самого меня круп белой лошади... спина в белой черкеске, на ко­торой покачивалась винтовка в белом чехле и виднелась белая головка пистолета в шитом кобуре..." (3,25).

"Ему (Пьеру - Ю.Б.) было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как было бы ему не выказать страха...В комнате было черно-темно: только в одном месте горела лампада, в чем-то белом. Пьер подошел и увидал, что лампада стаяла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп 0 своими дырами и зубами" (20,74-75).1 1 -35-

В другой ситуации отчетливое выделение предметов пейзажа,о определяющими их антонимами света белый-черный- подчеркивает эмоционально-оценочный характер высказывания. Например:

"Солнце уже вышло из-за гор, и больно было смотреть на освещенные им белые мазанки правой стороны улицы, но зато, как всегда, весело и успокоительно было смотреть налево, на удаляющие ся и возвышающиеся, покрытые лесом черные горы... "(35,81).

Стоящие на грани двух семантических полей (цвета и света), прилагательные светлый-темный употребляются в произведениях Л.Н.Толстого в прямых и переносных значениях. Доя антонимичной пары светлый-мрачный характерно употребление в переносном зна­чении® . Это наблюдение позволяет проследить дальнейшее измене­ние семантики антонимов и их употребление в произведениях Л.Н.Тол­стого.

Зафиксировано использование антонимов светлый-мрачный в пере­носном значении: светлый (ничем не омраченный, полный радости, ечастья)- мрачный (полный тоски, уныния). Например:

- Да,да - подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная (10,221).

Не создается условий для противоположения световых прилага­тельных светлый, мрачный, если они находятся в ряду однородных и прямое значение прилагательного светлый сочетается в контексте с переносным значением слова мрачный. Например: "Но вот огни исчезают в верхних окнах, звуки шагов и говора заменяются храпе­нием, караульщик по-ночному начинает стучать в доску, сад стал мрачнее и светлее, как скоро исчезли на нем полосы красного све­та из окон, последний огонь из буфета переходит в переднюю, прокладывая полосу света по росистому саду..." (2,178).

Употребление в тексте нескольких пар антонимов приводит к возникновению сложных как в структурном отношении высказываний, так и в лексичеоком плане соотношений слов. При этом антонимичные

пары, входящие в высказывание, соотносятся друг с другом как "цветовая" и "световая" в редких случаях. Как правило, такие

антонимы принадлежат к одному семантическому полю цветообозначе- ний или к семантическому полю света. Например: антонимы семантичес­кого поля цвета (переносно): мрачный, черный - чистый, светлый. Принадлежность антонимов к одному семантическому полю в контексте позволяет говорить о синонимии таких антонимичных пар ^ .

"Л даже наслаждался в отвращении к прошлому и старался ви­деть его мрачнее, чем оно было. Чем чернее был круг воспомина-

- 36-

ний прошедшего, тем -чище и светлее, выдавалась из него светлая, чистая точка настоящего, и развивались радужные цвета будущего". \

(2,85).Характерной особенностью номинативных "цветовых" антонимов

произведений Л.Н.Толстого является их употребление ири описании внешнего облика героя, особенности одезды, причем это описание носит, как правило, оценочный характер.

Если в контексте имеется перечисление наряду с " цветовыми" антонимами других слов со значением цвета (то есть подчеркивается избирательность " цветовых" прилагательных), то в таких условиях первые теряют способность соотноситься как противоположные по зна­чению. Например:

"Светлый круг солнца,просвечивающий сквозь молочно-белый туман, уже поднялся довольно высоко; серо-лиловый горизонт постепенно расширялся ... но также резко ограничивался обманчивою белою сте­ною тумана. Впереди нас... открылась ... поляна. По поляне со всех сторон расстилался где черный,где молочно-белый, где лиловый дым костров, и странными фигурами носились белые слои тумана"(3,51).

"Она (кн. Мария - Ю.Б)боялась оглянуться; ей чудилось, что кто-то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто-то был он - дьявол, и он - этот мужчина о белым лбом,, черными бровями и румяным ртом" (9,276). В последнем примере на цветовое изобра­жение накладывается эмоционально-оценочный план. Состояние героя выражается с особой яркостью, если "цветовые" прилагательные даны как противоположные.

Значение цвета прослеживается и у антонимов с переносным значением. У Л.Н.Толстого с понятием белый связано предста­вление о чем-то светлом, вызывающем доброе чувство, с понятием черный - неприятные, мрачные, отрицательные-. При этом обращает' на себя внимание сочетаемость каждого члена "цветовой" антони- мичной пары с одним и тем же глаголом чувства (любить - не любить), который способствует обоотрению цветового восприятия. Например: "Наши чувства к людям окрашивают их всех в один цвет: любим - они все нам кажутся белыми, не любим - черными. А во всех есть и черное и белое. Ищи в любимых черное, а главное - в нелюбимых белое" (54,33).

Кроме того, цвет или свет в произведениях Л.Н.Толстого может превращаться в сложный художественный образ, влияющий на изменение душевного состояния героя. Отсюда вслед за собственно Цветовым значением антонимов может развиваться переносное, свя­занное с выражением изменения настроения героя. В результате этогс обнаруживается переход номинативных "цветовых" антонимов в план

-37-

переносных "световых" при сохранении отношений противоположения между ними.

Например: грязный черный, темный - белый, яркий,светлый,"Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над чер­ными крышами стояло темное звездное небо... Почти в середине этогс неба... отличалась от воех... белым светом, и длинными... хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года... которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конзц света. Но в Пьере светлая зве­зда эта... не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив,Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая ... влепилась... на черном небе ... светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами" (10, 372).

Проведенный анализ антонимов со значением цвета и света в про­изведениях Л.Н.Толстого позволяет сделать следующие выводы.

I. Изучение антонимов представляет собой анализ пары слов, вотупащих в отношения противоположения. Антонимичные пары со зна­чением цвета и света в произведениях Л.Н.Толстого обнаружили осо­бенности в своем соотношении. Прямое значение одного "цветового" антонима соотносится с прямым значением другого, что наблюдается и среди переносных значений антонимов цвета. Линейная связь возни­кает также у антонимов семантического поля света. Таким путем анто­нимы идут вместе от своего прямого, "цветового" или "светового", к переносному значение.Если у антонимов семантиче.ского поля 'цвета или семантического поля света нарушается линейная связь, то антони- мичных отношений не возникает. К этому положению следует отнести факт наличия в контексте других слов со значением цвета в качестве однородных членов.

Противоположение антонимов цвета и света наблюдается у Л.Н. Толстого в том случае, когда писателю необходимо показать измене­ние настроения героя, процесс этого изменения и акцентировать внимание на антонимах с переносным значением. При этом выразитель­ность изображаемого усиливается в результате перевода антонимов цвета в другое семантическое поле - света.

Выступая с "цветовым" значением, а также со значением овета, антонимичная пара белнй-чепний имеет в произведениях Л.Н.Толстого различное стилистическое назначение и является более употребитель ной: по сравнению с другими антонимами цвета и света.

Один и тот же член (например, белый в антонимичной паре белый -черный) в разных юнтекстах может иметь как позитивную,

так и негативную характеристику. Это позволяет говорить о бо­гатстве выразительных возможностей антонимов цвета и света в

-38- ,

произведениях Л.Н.Толстого.П. Одним из основополагающих признаков антонимов является

общность их сочетаемости. Однако в языке писателя прослеживается и другая особенность в их употреблении -разница в сочетаемости кавдого члена антонимичной пары. Это показатель одного из инте­ресных лингвистических явлений в языке одного писателя. Материал произведений Л.Н.Толстого демонстрирует различные способы выделе­ния каждого из членов антонимичной пары.

Ш. Исследование антонимов в языке писателя имеет перспективы в плане их изучения по тематическим группам.’Оно позволяет глубже изучить семантические отношения межпу членами антонимичных пар, выделить взаимодействия с другими словами, контекстно сближенными и контекстно противоположными, создать разветвленную систему оце­ночно-смысловых заначений антонимов, выдвинуть вопрос о соотноше­нии синонимичных пар антонимов.

1) Трифонова С.В. О прямом и образном употреблении слова голубой у М.Горького. ЛГУ, 1962.Алимпиева Р.В. Художественно-изобразительная роль слова желтый в поэзии С.Есенина. ЛГУ, 1969.Лятина А.М. Цветовая гамма прилагательных в романе М.Шолохова "Поднятая целина". Новосибирск; 1969. ,Карпенко М.А. О связи индивидуально-авторских речевых стилей Л.Толстог.0 и М.Горького в системе общелитературного языка. Саратов, 1974.

2) Заякина Т. Функционирование цветовых и световых прилагательных в синонимических группах / на материале произведений К.Паустов­ского/. Фрунзе, 1974.Туркина Р.В. Развитие значений в лексико-семантической группе со значением "металл". Калинин, 1974.

3) Статья Галкиной Г.С. и Цапниковой В.М. " Некоторые особенности системы цветообозначений в романе Л.Н.Толстого "Война и мир" (Материалы Толстовских чтений" , Тула,1974)попутно с другимизатрагивает вопрос об антонимичных отношениях слов со значе­нием цвета и света.

4) 0 цветовом значении антонимов чистый-грязный можно говоритьв случаях их семантических контактов с антонимами цвета белый- черный. См., напр.,Карпенко М.А.,указ.сь,с.39^Словарь синонимов русского языка под ред. Евгеньевой А.П,"Наука" ,Л.,1970. т.1, с.260 (статья "грязный)"

5) Введенская Л.А. Семантические пары антонимовг"РЯШ",1969,М .-39-

6) Шемякин Ф.Н. К вопросу об отношении слова и наглядного образа (цвет и его названия).-"Известия АНН РСФСР" вып.ИЗ,I960,с.19.

7) Словарь современного русского литературного языка, 1950,т.I, ст.378.

8) "Не загрязненный , не запачканный, без грязи,пыли и пятен" (Словарь современного русского литературного языка,т.17,ст.1069)

9) Как отмечают современные словари (например, Словарь синонимов русского языка, под. ред. Евгеньевой А.П. ,1971,т.2,стр.540), употребление в прямом значении прилагательного мрачный -особен­ность языка писателей XIX в.

10) См.Введенская Л.А. Понятие синонимико-антонимичной парадигмы. "Философские этюды" . Языкознание. Изд.Ростовского университета, 1976, вып.2.

11) Об этом см.: Брагина А.А. Цветовые определения и формирование новых значений слов и словосочетаний,-"Лексикология и лексико­графия". М., "Наука" , 1972.

-40-

t

B.B.K P A C K Я Н С К И Й

СЛОЖНЫЙ И СЛИТНЫЙ ЭПИТЕТ В ,Щ01ЕСГВЕНН0Й ПРОЗЕ Л.Н.ТОЛСТОГО

Слитный эпитет - сочетание прилагательного или наречия с отадьективным наречием,сложный эпитет- сложное прилагательное или наречие,1 (огромно умный человек,отрицательно нечаяшяо оделал ппльно.подло-пошлая ночь.скверно-матерно обругали)2 .В значитель­ной части сложные и слитные эпитеты •> это окказиональные слова и словосочетания, и в этом смысле являются таким языковым мате­риалом, который наглядно представляет индивидуальные своеобразия в употреблении языка. Описание такого языкового материала не - оомнеяно приближает нас к описанию индивидуального стиля писа- ' теля.3 ,

Источником выборки послужил состав прозаических художествен­ных произведений,данный в 20-томном собр.соч.Л.Н.Толстого4 .Материал выбирался со следующими ограничениями. Исключались слож­ные прилагательные и наречия, имеющие терминологические значения (административно-ссыльный человек, крымско-цнаймокая дорога и т.п.). Из слитных эпитетов исключались сочетания слов с фразеологичес­ки связанными значениями (мертвецки пьяный человек),а также со­четания, в которых отадъективное наречие имеет в семантике явный элемент значения меры и степени,модального и обстоятельственного значений (т.е. слитные эпитеты с наречиями совершенно.особенно. довольно, чрезвычайно,давно,часто,нечно,действительно,буквально и т.п.).

При таком принципе выборки орфография текста становится кри­

терием при разграничении смежных явлений: особенно-неопокойное

лицо подлежит выборке, т.к. в тексте дефисное написание,а осо­бенно неверные слухи не выбираются, т.к. написание раздельное.В результате количество слитных эпитетов, соотносительных со сложными, ограничивается. Орфография текста закономерно прини­мается во внимание - она отражает индивидуальное понимание границы слова и словосочетания. Дефисное написание в особенно-неспокойное 5255 - намеренная орфографическая"вольность".которой автор по­казывает, что качественный элемент значения в "особенно" важен для понимания контекста (в подавляющем большинстве случаев Л.Н.Тол­стой эпитеты с 1-й частью "особенно" дает в обычном раздельном написании). Следовательно,из слитных эпитетов брались только те,

- 41-

в которые входит элемент,часто включающийся Л.Толстым в сложный эпитет. Например, детски восторженное выражение, т.к. у Л.Толсто­го та же первая часть эпитета часто соединяется со второй дефисом: детски-радостная улыбка, детски-кроткая улыбка, детски-веселое расположение, детски-укоризненно посмотрела и т.д.

Общее количество сложных и слитных эпитетов, извлеченных из текстов,-910; из них 765 прилагательных и 145 наречий и нареч­ных предикативов. Они распределяются таким образом: 319- "Война и мир", 138-"Анна Каренина", 297- рассказы и повеоти 50-60-х г г., 150- "Воокресение" и поздние расоказы и повести, 6-"Книги для чтения". Небольшое количество в рассказах " Книг для чтения" объя­сняется стилиотической установкой на простой,общепонятный язык.Не прибегая к точным подсчетам,можно утверждать,что в поздней про­зе наблвдается снижение частоты употребления сложных и слитных эпитетов.

Особое место занимают цветовые эпитеты. Они в большинстве своем стилистически нейтральны ( если нет части с метафорическим цветовым значением) и обычны, не окказиональны, В прозе Л.Н.Тол­стого отмечено нами 218 цветовых сложных и слитных эпитетов-при- лагательных, а также I сложное наречие и I наречный предикатив (оба в "Войне и мире": отделялась ярко-зелено и было черно-темно). Преобладает цветовой эпитет, представляющий собой сочетание све­товой ( в 1-й чаоти) и цветовой (во 2-й части) характеристики (темно-зеленый фрак, ярко-красные рукова, бледно-серый Иван-Матве- евич) или же сочетание цветовых характеристик,данных неметафори­чески (сине-багровые подтеки, черно-рыжеватая борода, багрово- красное лицо).

Из некоторых особенностей в группе цветовых сложных и олит- ных эпитетов можно отметить следующие. Есть ряд сложных прилага­тельных, у которых I-я часть обозначает цвет, а 2-я - свет:бело­матовые вершины, желто-бледное лицо, серо-бледный мальчик, серо- бледное лицо.бело-матовый хребет гор, бело-матовые громады гор.Два прилагательных состоят из трех основ: буро-красно-загорелое лицо, багоово-сизо-красные спина и ягодицы. Иногда наблюдается совмещение цветовой характеристики с какой-либо другой (не све­товой): чешуйчато-золотой дым, отрадно-розовый цвет. Из прилага­тельных, включающих часть с метафорическим цветовым значением,свое­образно употребляются те,что включают основу прилагательного "шафранный": шайранно-желтые белки (глаз), шасБранно-красное лицо, желто-шафранные слои навоза (всего 3 случая).

-42-

Воли исключить цветовой эпитет,который вступает в различные парные сочетания, то среди прочих сложных и олитных эпитетов-при­лагательных немногочисленны сочетания с существительными,обозна­чающие запах (всего 4 случая),детали пейзажа, интерьера.Преобла­дает психологический эпитет, характеризующий психологическое состояние человека, его характер и т.д. Это видно уже из слов, которые вступают в парные сочетания с эпитетами-прилагательными. Более 10 раз вступают в такие сочетания существительные: выраже­ние (лица,глаз) - 52 раза,лицо - 40, улыбка- 27, голос- 24.глаза-20, тон - 18, вид- 14, взгляд - 13.

Психологический сложный и слитный эпитет-прилагательное почти не повторяется в составе сочетания с одним существительным, характеризуется одноразовым употреблением. Например, эпитеты, вступающие в парное сочетание с словом "выражение": восторженно- испуганное , восторженно-нежное, детски-восторженное. возбужденно- сдержанное, странно-возбужденное. отрадальчески-оочувственное. отрадальчески-соболезнуюшее. сердито-страдающее, спокойно-непо­колебимее, обычно-спокойное, спокойно-самодовольное, спокойно- величавое, притворно-сладкое. натянуто-неестественное,беззаботно- усталое ,бережливо-нежное. неприятно-растерянное,добродушно-победи­тельное. тонко-насмешливое,болезненно-жалостное,мрачно-сосредото­ченное . оживленно-готовое, молоде чески-решительное,жес токо-холод- ное.странно-шаловливое. самоуверенно-нежное,трагически-нежное,от- кровенно-печальное,добродушно-покорное, откровенно-доброе, не детски грустное, таинственно-официальное. неонределимо-приятное, детоки-неопределенное. особенно-привлекательное, подозрительно^ шсокомерное, искренно-васелое,холодно-печальное,торжественно- умиленное,холодно-отрогое, строго-терпеливое,непривычно-доброе, беспечно-спокойное, строго-каменное, каменно-отрогое, озабоченно-лю-

6опытноеf кротко-задумчивое, фальшиво-улыбадщееся, смущенно-доволь­ное» детски-раздосадованное,притворно-покорное,терпеливо-покорное. Из всех эпитетов двавды употреблен лишь спокойно-величавое (в "Детстве" и"Войне и мире").

Если рассматривать эпитеты вне парных сочетаний,то коли­чество неодноразовых употреблений возрастает. У Л.Толстого на- 3лВДается тяготение к некоторым психологическим признакам,выра­женных основами прилагательных,которые вотупают в различные ком­бинации друг с другом в сложных и слитных эпитетах веселый. ^оУорженный. грустный.нежный.добродушный.спокойный,притворный, ^рогий,детский.холодный.презрительный.сердитый.злобный и неко- т°Рае другие. Например: детски веселая поза и детски-веселое распо-

- 43-

ложение духа;добродушно-веселая манера, добродушно-веселая женщи­на, добродушно веселая улыбка (и стал целовать добродушно весело ): восторженно-нежное выражение и восторженно-нежное чувство. Наиболь­шее количество раз употребляется Л.Н.Толстым сложное наречие испу­ганно-вопросительно- 5 (и еще однажды с другим расположением час­тей: вопросительно-испуганно взглянула).

Психологический эпитет у Л.Толстого является единственно возможным в парных сочетаниях о существительными выражение,вид,

впечатление. внимание, отношение,нас троение,состояние,чувство, расположение.ощущение, взгляд и др. Он явно преобладает и в со­четаниях с существительными, обозначащими внешность или детали внешности человека. Так, из 20 сложных и слитных эпитетов при существительном "глаза"только один не несет непосредственно в своем значении психологического признака (глянцевито-блестящие глаза), все другие психологичны: вое то рженно-влюбленные.отчаянно-оживлен­ные. восторженно-озлобленные. испуганно-раскрытые, серьезно-стро­гие, вопросительно-удивленные и т.д. Из 24 эпитетов при существи­тельном "голос"непосредственного выражения психологической характе­ристики нет только в двух (пронзительно-звучный. металлически-звои- кий), в остальных случаях дается психологический признак:оживлен­но-недовольный, отчаянно-злобный, ненатурально невыразительный, детски-кроткий, наивно испуганный и т.д. То же можно отметить и по отношению к эпитетам, вступающим в парные сочетания с существитель­ным "лицо", с существительными, обозначающими человека (человек, люди, мужчина, женщина,старик,Пьер и т.п.): бестолково-самоуве­ренный Пфуль, простодушно-удасковая фигура старичка, бестолково люто- ватый человек, добродушно-ворчливая няня, ласково подобострастный отец и др.

В сфере оложных и слитных эпитетов-наречий наблюдается та же общая закономерность, очевидно,отражавшая одну из главных особен­ностей поэтики Л.Толстого. Почти половина случаев словоупотреблений i (71) падает на наречия, примыкающие к глаголам трех семантических групп: глаголам речи, глаголам смеха, улыбки,плача и глаголам углядет̂ ', "смотреть" и их синонимам. Например,сложные и слитные эпитеты при глаголах третьей группы: взглянула страстно-озлобленно, смотрели нагло-шутливо, оглядев внимательно-нежно. посмотрела строг го-вопросительно, взглянула просительно-робко. взглянув спокойна презрительно, смотревшие мило-беспомощно.У наречий, примыкающих к глаголам других семантических групп, независимо от характера лексл- к ческого значения глагола, преобладает психологическая характерно т0' ка: выбивая трубку начальнически-гордо.выходит торопливо-небрежно,

покраснел страдальчески-болезненно, стал цеяовать добродушно весз.Ш- Ц Ц -

ощупал себя озабоченно торопливо, приняла дружески родственно.Вше более очевидна та же закономерность среди наречных предикативоъ (было поэтически грустно, стало любовно жалко его, думать было ^yiRwro смешно и т.п.).

Для сложных и слитных эпитетов Л.Толстого характерно частое включение в них основ прилагательных "притворный,фальшивый" и их синонимов.Л.Толстой изображает персонажа таким,каким он хочет ка­заться и каким он представляется, и это двуплановое изображение психического состояния персонажа нередко выражается в эпитете: дрнаттрально внимательный муж.притворно глубокомнсленный вид, притворно-испуганный вид, притворно-равнодушный вид,притворно­наивный вид, фальшиво-значительное лицо, притворно-сочувственные фразы, притворно-учтивые фразы, фальшиво-груотный тон, притворно- гихий голос, притворно-ласковый голос, умышленно спокойный тон, умышленно легкомысленный тон, притворно учтивые дети,отвечая притворно-равнодушно и т. д.

Своеобразие в употреблении сложных и слитных эпитетов у Л.Толстого определяется, таким образом, преобладание психологи­ческих характеристик. Сравните, например, отмечаемое у И.Бунина5 преобладание эпитетов, обозначающих цвет, вкус, залах, температуру, преобладание сатирического оценочного эпитета у М.Салтыкова-Щедри- на6 и др. Можно отметить и то,что Л.Толстой не любил соединения разных признаков, слабо взаимодействующих друг с другом в эпитете (типа гневливо-багровое лицо7 ). Для Л.Толстого характерно и чрез­вычайное разнообразие сложных и слитных психологических эпитетов.Для сравнения можно сопоставить с материалами, данными в "Кратком словаре эпитетов русского языка" Н.В. Ведерникова . Сравнение показательно потому, что материалы данного словаря извлечены из источников, дающих значительно большую длину текста в сравнении с длиной текста художественной прозы Л.Толстого. Так, в словаре при существительном "выражение" дано 35 сложных и слитных психологичес­ких эпитетов (у Л.Толстого- 52),голос - 18 (22), вид - 12 (14)и т.д.

П р и м е ч а н и я .1) Кроме термина "сложный эпитет" употребляются и другие обозна­чения: "раздвоенный эпитет" (А.В.Чичерин. Стиль лирики Тютчева.-8 кн.:"Контекст 1974",изд."Наука", М.,1975, стр.277),"двойной эпи­тет" (В.М.Сидельников. Поэтика русской народной лирики.Учпедгиз,И* .1959,стр.92).2)Данные примеры извлечены из писем Л.Н.Толстого.Все последующие эпитеты - из художественной прозы Л.Н.Толстого (Л.Н.Толстой.

-45-

Собр.ооч. в 20 томах.Гослитиздат,М., 1960-1965).Ввиду ограничен­ного объема статьи контексту не приводятся,ссылки на произведения, тома и страницы указанного издания не даютоя.3) Сложный и слитный эпитет Л.Толстого, хотя и не является объек­том специального изучения, рассматривается или затрагивается в следующих работах: В.В.Попов. Структуры и типы художественных определений в ранней прозе Л.Н.Толстого. -В кн.: "Толотовский сборник" , № 3, Тула,1967; А.И. Чикова. Сложные слова как сред­ство характеристики персонажа в романе Л.Н.Толстого "Война и мир"т В кн.: "Вопросы теории # истории русского языка", вып.2,Калуга, 1969; Н.П.Руднева. Эпитеты-определения как средство создания ху­дожественного образа в произведениях Л.Н.Толстого.-В кн.: "Лев Толстой. Проблемы языка и стиля", Тула, 1971 ; А.В.Чичерин. Возни­кновение романа - эпопеи (глава "Новаторство Льва Толстого в романе-эпопее "Война и мир"). Изд."Сов.пиоатель",М.,1975 и некот.др,4)Данное ообр.соч.Л.Н.Толстого дает наиболее авторитетные,выверен­

ные по рукописным и печатным источникам тексты произведений.См., например,,примечания Л.Опульокой в кн. "Л.Н.Толстой. Война и мир". Т.1,изд. "Худ.литература",М.,1968, стр. 718.5) Щ.Кйвалев. Бунинские "рисунки пером".-"Русская речь",1972,№3. Подтверждает данное наблюдение и картотека"Словаря прилагательных и наречий И.ьунина" (Орехово-Невский пединститут,кафедра русского языка).6) А.И.Ефимов. Язык сатиры Салтыкова-Щедрина. Изд. МГУ,1953,

стр. 350-363.7) Приводится по кн.: Н.В.Ведерников. Краткий словарь эпитетов русского языка. Л., 1975.8) Хотя автор словаря ориентировался на разграничение "эпитетов"

и "логических определений", сложные и слитные психологические эпитеты должны были без исключения попасть в словарь.

- 46-

r

B.M. Г Л У Х О В

РАЗГОВОРНО-ПРОСТОРЕЧНАЯ ЛЕКСИКА В ПЬЕСАХ Л.Н.ТОЛСТОГО

Величие Л.Н.Толстого как художника слова заключается в под­купающей доступности содержания написанного. Стремление "обна­жить" идею, убедить читателя в её простоте и важности, стремле­ние сделать героев "ответственными за свои слова и поступки" являются, как нам представляется, характерными приметами всех пьес писателя.

Исследователи выявили ряд типичных приёмов использования лексики Л.Н.Толстым. В работах Г.А.СеЛиванова, С.А.Воробьевой, Р.Н.Попова, Е.В.Скворедкой, М.К,Милых и мн. др. рассматриваются следующие особенности лексики и фразеологии произведений писате­ля1 : строгое соответствие словесного материала изображаемому, наличие архаизмов всех типов и необычных индивидуально-авторских словоупотреблений (Г.А.Селиванов); разнообразие просторечия и диалектизмов в речи персонажей (Р.Н.Попов); органическое вхожде­ние просторечных и диалектных элементов в ткань повествования (С.А.Воробьева) и др. Народная речь также была предметом специ-

? Iального рассмотрения . Но авторы указанных работ главные усилия сосредоточили на приемах введения народной лексики в ткань пове­ствования, на оценке ее лексико-грамматических свойств по призна­ку принадлежности к той или иной части речи. Мы же будем рассмат­ривать не только приемы, но и функции указанных пластов лексики и частично фразеологии в пьесах Л.Н.Толстого.

Материалом для статьи явились сплошные выборки разговорно­просторечной лексики и фразеологии в следующих пьесах Л.Н.Толсто­го: "Зараженное семейство", "Нигилист","Драматические сцены о па­не, который обнищал", "Власть тьмы","Плоды просвещения", "Петр Мытарь", "Живой труп", "И свет во тьме светит", "От ней все ка­чества". Собранный материал, 1800 просторечно-диалектных слов и Фразеологических единиц, позволяет сделать некоторые обобщения о его функциях в указанных пьесах.

С точки зрения тематики и системы образов все рассматривае­мые пьесы четко делятся на два типа: пьесы из крестьянской жиз­ни - "Драматические сцены о пане, который обнищал", "Власть тьмы", "Петр Мытарь", "От ней все качества" - и пьесы о жизни Дворянского класса - "Зараженное семейство", "Нигилист", "Плоды просвещения", "йивой труп", "И свет во тьме светит". Количест­венный состав просторечно-диалектной лексики и фразеологии зави-

-47-

сит от тематики и объема пьесы. Ср. количество употреблений ис­следуемого материала в пьесах: "Зараженное семейство" - 300, "Ни­гилист" - Л , "Драматические сцены о пане, который обнищал" - 30, "Власть тьмы" - 860, "Плоды просвещения" - 260, "Петр Мытарь" -36, "Живой труп" - 80, "И свет во тьме светит" - 60, "От ней все качества" - 130.

В состав просторечно-диалектной лексики мы включаем, какзэто делает, например, С.А.Воробьева , грубые и бранные слова, а также различного рода образования с суффиксами субъективной оцен­ки, новообразования (окказионализмы) и регионально ограниченные слова. Что же касается диалектной лексики, то, как справедливо указывает Г.А.СеЛиванов, "многие слова, не являясь общеупотреби­тельными, в той же или измененной форме встречаются на разных территориях русского языка и даже выходят за его пределы..."^В данной работе под диалектной подразумеваются лексика и фразе­ология, распространенная в южнорусских говорах.

Материалы позволили обнаружить следующие приемы использова­ния и функции просторечных и диалектных элементов в пьесах Л.Н. Толстого: прием сталкивания речевых стилей и намеренного кон­тактного расположения в речи одного героя разностилевой лексики или фразеологических единиц, "уплотненное" расположение просто- речно-диалектных элементов;, намеренное искажение слова или фра­зеологической единицы, известных герою в их обычной форме, слово- творчество, народная этимология, употребление слоз, может быть, созданных самим Л.Н.Толстым, введение слов и фразеологических единиц, сфера употребления которых резко ограничена минимальным регионом; приём подачи просторечно-диалектных элементов с под­текстом и в таких ситуациях, в которых указанные элементы приоб­ретают совершенно иной, противоположный смысл, т.е. прием свое­образного "словесного бумеранга"; прием сохранения "тональности" просторечия в целях иносказания и др.

Рассмотрим каждый из указанных приемов. Сталкивание речевых стилей и намеренное контактное расположение слов и фразеологи­ческих единиц, принадлежащих к контрастным стилям, чаще всего наблюдается в речи героев, представителей дворянского класса, которые по каким-либо причинам связаны с народной жизнью. Ука­занный прием использован в пьесах "Зараженное семейство", "Ниги­лист", "Плоды просвещения", "И свет во тьме светит", "От ней все качества". Интересно отметить, что только один этот прием выпол- няет несколько различных функций в зависимости от того, в чьих устах звучит разностилевая речь.

- 48-

В устах Ивана Михайловича Прибышева из комедии "Зараженное семейство" разностилевая и контрастная по своим эмрционально- экспрессивным качествам речь чрезвычайно ярко характеризует не­исправимого крепостника, пытавшегося усвоить идеологи» и лексику разночинцев. О том, что это было лишь внешним, данью моде, сви­детельствуют не только поступки, но и в большой мере сама речь Ивана Михайловича. Вот лишь несколько реплик персонажа: "Эй,Савка! Трубку. По привычке мы! Ну, Александр Василич"; "Свинья Ти! Как же вы полагаете, что можно напутать» нагадить да в самую рабочую пору уйти"; "Вон! Только рук марать не хочется. Нет, это разбой. Это чёрт знает что такое! ’’; "... ну бульончик в чашечках,рыба, что-нибудь на холостую ногу": "Я тебя до смерти убью, ка­налья" ; "...сию минуту, слышишь, разбойник"; "и с этой дурищейразочтёмся"; "Ну, стриженая иманипация, позвольте вас спросить..?; "Нет, дружок.. "Ещё ваг - вдребезги расшибу". Здесь налицо совмещение уменьшительно-ласкательных и грубых, бранных слов при явном преобладании последних. А слова прогресс. эманципация зву­чат в устах героя как проклятия. Такое словоупотребление выпол­няет функцию яркой отрицательной и разоблачительной характеристи­ки тогдашнего крепостника.

Речь Твердынского (студента) свидетельствует, что его увлече­ния новыми идеями носят поверхностный, комический характер. Герой усвоил у разночинцев лишь способ выражаться. Ср. примеры его реп­лик: "Тем более жизнь имеет свои права, и предрассудки не выдер­живают критики разума и науки"; "А все по наружности и физиогно- иии девица почтенная и незловредная1'; "Дрянь натурка, вот в чём сила-с"; "... прискучило слушать болтовню профессоров (всё пустые б а ш к и и вот как я бы мог жить, вместо того, чтобы обу­чать откормленного барчонка"; "...вы произведёте велию путани- чу..."; "А у вас есть во взгляде что-то пожирающее, выше женско- Е°"; "Но славная складочка"; "Вы фимиам сердца моего, вы кальян надежды небес, вы пар от подошвы кумиров моих, вся нежность и свет фкрмамента мироздания. Я лвблв вас и »елав учинить с вами эксплиакачит"; "Да полно же, милейжая!" Твердынский считает себя участником борьбы за новое. Но этот борец за прогресс отступает ПеРед натиском крепостника.

Совмещение разностилевой лексики и фразеологии в речи Бейе­ровского выполняет уже иные функции. Венеровский противопостав Лен Твердыне-кому, считавшему себя истинным разночинцем. Венеров- -кия умен, хитер, жесток и корыстен. Ради продвижения по службе °н выдает себя за передового человека, двигателя прогресса, чита-

- 49 -

ет лекции в клубах, "просвещает'-' сначала Катерину Матвеевну, а затем Любочку. Свое стремление завладеть состоянием отца Любоч­ки он тщательно скрывает под маской истинной, бескорыстной и "но, вой" любви к дочери Прибышева. Его ласковые словечки приобретай? резко отрицательный смысл. У читателя складывается уже иное отно­шение к герою, хотя речевая характеристика Венеровского сходна с описанной выше: "Ну вот и радуешься, как замечаешь, что хоть не­много начинают сквозь эти крепкие лбы проходить идеи прогресса. сознание чести..."; "Всегда ценить себя ниже стоимости, не так, как всякая дрянь, воображающая себя бог знает чем"; "Цель моя одна - вырвать эту девушку из одуряющих и безнравственных усло­вий. . "И, раз вырвав ее из этого подлого гнезда всякой мер­зости и разорвав, разумеется, все связи с почтенными родственни­ками, я надеюсь, она доразовьется вполне"; "Миленькая, прелест- ненькая, чтобы вы не простудили свое драгоценное горлышко, посы­лаю вам косыночку и прошу надеть ее; "...эти дрянные людишки!1': "Да-с, Любовь Ивановна, моя женка миленькая"; "Что ж вы не пье­те, моя касатынька?"; "...я насквозь вижу все их стремленьица1'; "Мне жалко было Любу, которая погибала в вашем гнусном семейст- ве; я спас ее от вашего разврата".

Комедия "Зараженное семейство" построена на контрастах.Так, речевые манеры Беклешова и Николаева сходны. Оба не скупят­ся на грубые выражения, но Николаев клеймит истинных, реальных подлецов и резонеров, а Беклешов ругает всех, кто хоть как-то препятствует осуществлению замыслов его друга. Такая функцио­нальная "специализация" грубо-просторечной лексики выявляет суть идейных позиций героев, порождает своеобразный контраст образов даже в том случае, если герои используют слова одного стиля.

Ярко отражает социальную суть Прохожего в комедии "От ней все качества" введение слов, принадлежащих к высокому стилю, книжной лексики на фоне городского просторечия. Герой пьесы - бывший рабочий, ныне деклассированный элемент, бродяга, живущий воспоминаниями и ворующий чай и сахар. Его монологи чрезвычайно х выразительны. Ср., как своеобразно переплетаются здесь разности- левые лексико-фразеологические элементы: субъекты, что ни попад* под руку, тащит, аппетит мог возыметь, гостеприимное радушие, обоюдоострого сословия, биография моя затруднительная, кузня, восприемница, фракция, таланты аграмадные, завируха, деспотичеС'И! кий гнёт, свобода, буржуй, пролетарий, эксплоататор, не имеешь полного права, женский пол, экспроприация, толстопузый, ливоль- Г

- 50-

вер и ДР*К приему уплотненного расположения просторечно-диалектной

лексики и фразеологии Л.Н.Толстой прибегает чаще всего для пока­за персонажей из народа, представителей крестьянства, а такл(е для раскрытия какой-либо особой черты в характере героя: знания н а р о д н о й жизни, народной мудрости, грубости и пр.

В монологах няни Марьи Исаевны из комедии "Зараженное се­мейство" просторечно-диалектная лексика выполняет функцию реа­листической характеристики и оценки людей пустых и неискренних, например: "Сказал ли доброе слово кому, вот второй месяц в доме - только зубы скалит. Всех, кажется, пересмеял. Нечесаный, а туда же липнет” (о Твердынскон); "Такой-то немудренненький, по вин­ной части служит, не бог знает что", "Бахвал, матушка. Я, мол, всех прекрасней, всех умней, и окроме меня все дураки"; "Что нос-то уж больно дерет. Что он, князь что ли какой. Не бог зна- ет какого лица"; "Богом вас прошу. Не давайте вы ему ничего до временя из денег или из именья"; "Раз в жизни послушайте Машку- дуру, а не послушаете - плакать будете. И близок локоток - да ие укусишь". Ср. аналогичные функции просторечия в речи Мужиков, Кухарки, Старого повара и Кучера из "Плодов просвещения".

Разговорно-просторечные и диалектные элементы могут выпол­нять в случаях контактного их расположения и совершенно иные функции. Пожалуй, наиболее важная функция - это раскрытие миро­воззрения героя. Как показывают приведенные выше данные, на до­лю одной лишь пьесы "Власть тьмы" приходится почти половина всех разговорно-просторечных элементов, отмеченных нами в девяти пьесах. Чем это объяснить? Видимо, не только тем, что "Власть тьмы" - единственная из крупных пьес о народной жизни. Мы усмат­риваем здесь одну из главных причин в том, что это одно из про­изведений писателя,^где раскрывается суть доктрины "непротивле­ния злу насилием". Сила учения для самого автора в том, что не­многими словами его герой (Аким) одолевает такого многоопытного, искусного в спорах и прекрасно знающего народную речь противни­ка. и действительно, прекрасный словесный дар Матрены, ее миро- в°ззрение (оно раскрыто автором с помощью введения огромного количества просторечно-диалектных элементов) терпит крах, столк­нувшись с идеей непротивления.

Суть же жизненной позиции Акима раскрывается всего лишь в “ескольких пословично-поговорочных сентенциях: ладишь, как луч- Ме. Да про бога и запамятуешь; не моги врать; неправда наружу ВыйДет; обиженна слеза мимо не канет, а все на человеческу го-

-51-

лову; в богатстве-то избалуется человек; грех за грех цепляет, за собой тянет. ч

Умело используется Л.Н.Толстым и прием намеренного искаже­ния слов, индивидуального словотворчества героев и народной эти­мологии, широко используются слова малоизвестные или, может быть, созданные самим автором. Указанная лексика; выполняет ряд особых функций: социальной характеристики, верной или ложной оценки других героев, самохарактеристики. Как правило, эти сло­ва вводятся в речь героев - выразителей народной мудрости или претендующих на ученость. В "Зараженном семействе" - это Марья Исаевна, Алексей Павлович Твер;.ынский (студент), в "Нигилисте"- приживалка Фиона Андреевна, во "Власти тьмы" - Матрена, Аким, Митрич (отставной солдат), в "Плодах просвещения" - Первый му­жик, лакей Григорий, в комедии "От ней все качества" - Прохо­жий.

Следует еще раз подчеркнуть, что главной здесь является функция, которую выполняют указанные слова. Ср., как меняется функция "экзотической" лексики от пьесы к пьесе, от образа к образу. Вот несколько выразительных примеров: "...тут стюдент с Петрушей придут"; "Не люблю я его, неаккуратный человек, за то он у меня стюдент"; "...как в гувернантки пойдут, так и догувернерются"; "Вот как 500 душ, так ему тожественно очень, а 30 дун, так нетожественно совсем"; "...от него отродится";"Уж я бы вам такую распатрушила" ("Зараженное семейство").Такую же оценочную функцию приобретают подобные слова в речи Фионы Андреевны из комедии "Нигилист”: 'Все, матушка, новые по­рядки, генелисты завелись"; "Ну, вас с угранизмом ... я те сама так обругаю, и почище вас видела".

В пьесе "Власть тьмы" рассматриваемые слова обличают и разоблачают ханжество и жестокость.

Ср. употребление подчеркнутых слов в монологах Матрены: г"Вижу, ягодка, зачиврел, зачиврел твой-то старик. С чем тут жить?"; "Дело молодое. Легко ли - баба ты в соку, с таким осметком жить..."; "Сопхают они тебя со двора не с чем"; "Иди * избе везде ошарь. Ищи, как собака блох ищет..."; "Исчадел, ио; [ чадел ты весь, сердечный, погляжу на тебя"; "Иван Мосеича эна- | ешь? Я до него тоже притолочна"; "Ты, Микитка, что костричишь ̂ся?"; "Тоже острабучилась как баба"; "Ходи тором, не положат вором". Здесь и совет, и лесть, и оценка не только других гер0' ев, но и самого говорящего.

Анисья не поучает, а злобствует на всех, кто мешает осуЯеС- 52-

вить ей свои замыслы: "Давно ты подлаживаешь с мазихой своей, с «аринкой. Она тебе это намазала”; "Сам не захочешь, так кто ж те­бя оселом что ль притянет?"; "Лучил же бог какого гостя ко време- яи"; "Как вспомнишь, так на душе загребтит"; . .жутость берёт.,."; «Ох,не насиелюсь"; "Посыкнулись было из Дедлова, да видно слушок- то есть и у них..."; "Не чаю, кума, как со двора спихнуть, да не паит дело-то"; "Ведь растрепа девка, нехалявая, а теперь погля­ди-ка"; "Что ж, ты на чьи деньги гуляешь да своей жирехе гостин­цы купляешь? На мои"; "Ишь ты, чистяк какой!"; "Измывался надо мной с висюгой своей"; "И что разлопоушился? Не к лицу совсем".

В речи Митрича, отставного солдата, человека, повидавшего много горя и мерзостей, "экзотические" слова служат для справедли­вой оценки жестоких поступков окружающих его людей: "Ты погоди.Она сейчас к тому же натрафит"; "Не по закону? Это нынче не раз­бирают. А как ещё околузывают-то дочиста"; "Тоже хомутаются, друг дружку околпачивают". Употребляют подобные слова и другие герои пьесы: откусывай, вспрыснули, на отделку, не костыляй.траф- лялось, накошлял, пределить, т.е. определить, притаманно и др.

Приведенные слова - типичный для Л.Н.Толстого художественный прием.

Довольно часто Л.Н.Толстой использует своеобразный прием "словесного бумеранга", когда просторечно-диалектные элементы используются в таких ситуациях, в которых они приобретают совер­шенно иной, противоположный смысл или характеризуют скорее самого говорящего, а не того, кому адресованы. Так, Матрена из "Власти тьмы" честную девушку, сироту Марину, называет кляузой, потаску­хой, шлюхой бездомовной, девкоя с пороком, непутевой, шалавой бездомовной. Приведенные слова скорее характеризуют саму Матрену, чем безвинную жертву ее сына Никиты, это своеобразная самохарак­теристика, созданная по принципу бумеранга.

Нелестно характеризует Матрена и своего мужа Акима: мой ду- Рак, расхожий ум, заберет в башку, как колом подопрет, никак не выбьешь, мой-то, дурья голова, а веленье-то его псу под хвост, за­ладил, буде пустое говорить, ты не залетай, только с тобой язык терзать, то-то глупая твоя башка, дурацкая, баламутный он у меня, втемяшет что в башку, не выбьешь никак. Эти характеристики чита- Тель, безусловно, отнесет к самой Матрене. Подобными эпитетами Награвдает своих соперниц Марину и Акулину Анисья: мазиха, подлю- Га> Дура, растрепа, нехалявая, жиреха, висюга; а мужа Петра - ко-

бешеным, кобелем потрясучим, гнилым чертом, носатым кобелем ПР. Указанный прием использован также в "Драматических сценах

-53-

о пане, который обнищал" и в "Плодах просвещения",В целях иносказания, авторской оценки героя или его самоха­

рактеристики эффективно используется прием сохранения и постоян­ства просторечно-разговорной лексики и фразеологии. Так, в речи Матрены постоянно контрастируют "тональности", т.е. грубо-просто­речная и бранная лексика постоянно соседствует с уменьшительно­ласкательной. й это постоянство, этот сплав контрастных речевых стилей указывает, наоборот, или на непостоянство характера ге­роя, или на его многоликость, неискренность.

Постоянство "тональности", скажем, в речи Матрены проявляет­ся и в том, что она всегда обращается с ласковыми словами к любо­му персонажу, независимо от его нравственных качеств. Когда адре­сат недостоен такого обращения, когда он незаслуженно "облагора­живается", уменьшительно-ласкательная лексика получает дополни­тельную функциональную нагрузку: ярко характеризует ханжескую на­туру Матрены и одновременно иронически оценивает того, к кому Матрена обращается с речью. К Анисье, отравившей мужа и приказав­шей -убить новорожденного, Матрена обращается со словами: ягодка, девушка, ласточка; ^ужа Анисьи Петра, для которого сама раздобы­ла смертельного яда, она называет так ласково: родной, Игнатьич, сердечный, Петр Игнатьич, братец.

Указанный прием иепользован Л.Н.Толстым в" "Зараженном се­мействе" для отрицательной характеристики Венеровского, который всегда, до самого последнего момента, обращается ласково к Лю­бочке, своей невесте. Ласковые слова в его устах приобретают иной, зловещий смысл.

Таким образом, рассмотренные материалы свидетельствуют о том, что просторечно-диалектная лексика и фразеология являются важнейшим компонентом стиля пьес Л.Н.Толстого и выполняют поэто­му несколько идейно-композиционных и художественных функций, главными из которых являются следующие: номинативно-изобрази­тельная, оценочная, иносказательная и автохарактеризующая.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Работы названных авторов см. в сб.: "Лев Толстой. Пробле­мы языка и стиля". Доклады и сообщения IX и XI Толстовских чтен#8, Тула, 1971.

2. См. статью Р.Н.Попова в указанном сборнике.3. См. в указанном сборнике с.22.4. См. в указанном сборнике с.17.

-54-

Е.А.Щ Е Р Б А К - М А Й М Е С К У Л

ФРАНЦУЗСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ПОВЕСТЯХ И РАССКАЗАХ Л.Н.ТОЛСТОГО

Введение французских элементов в языковую ткань художест­

венных произведений - одна из отличительных черт стиля Л.Н.Тол­стого. Анализ текстов разных лет показывает, что наличие или отсутствие французских элементов, большее или меньшее их коли­чество связано не с различными периодами творчества писателя, но соответствует определенным художественным задачам, которые решаются им в ключе: "самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок"1.

Одни из этих элементов можно назвать стилистически ней­тральными (с точки зрения авторской оценочности), другие несут большую оценочную нагрузку (главным образом, ироническую, са­тирическую), но все они функционально обусловлены, характери­стически наполнены. В связи с этим не вызывает сомнения тот факт, что Л.Н.Толстой вводил иноязычные элементы только в слу­чае крайней необходимости, а не из желания блеснуть или по при­вычке, как можно было бы предполагать, учитывая воспитание и окружающую среду писателя.

С одной стороны - в процентном отношении к русскому тексту- иноязычных нетранслитерированных элементов немного (например, в романе "Война и мир" французские элементы составляют 2,52 %

всего текста), с другой - они представляют заметный пласт, тем более, что речь идет об иноязычных элементах в произведениях великого русского писателя, горячо отстаивавшего чистоту родно­го языка.

Количество этих элементов варьируется в зависимости от сю­жета и объема произведения, но они во всех случаях - реалисти­ческие "мазки" в толстовском живописании словом. Поэтому, как и в живописи, для полноты правдивого изображения может быть до­статочно какой-то одной детали, способной вдохнуть в картину ЗДзнь, но может понадобиться и более тщательная и тонкая обра­ботка материала для достижения нужного эффекта.

- 55 -

Последнее относится прежде всего к романам ("Война и мир", "Анна Каренина", ’’Воскресение"), где, в соответствии с жанром, сюжетом, социальной отнесенностью, использование французских элементов гораздо активнее, чем в других произведениях.

Среди повестей и рассказов выделяется в этом отношении трилогия "Детство. Отрочество. Юность" и "Воспоминания" - ее автобиографическая основа.

Стройная система русского текста остается неприкосновен­ной благодаря соблюдению принципа "функциональной целесообраз­ности" (Л.В.Щерба) и равномерного распределения французских элементов. В ответ на обвинения в злоупотреблении этими элемен­тами в "Войне и мире" Л.Н.Толстой говорил: "Занимаясь эпохой начала нынешнего века, изображая лиц?- русского известного обще­ства, и Наполеона, и французов, имевших такое прямое участие «зни того времени, я невольно увлекся формой выражения того

французского склада мы;ли больше, чем это было нужно""6. Однако т нигде не найдем сплошных страниц французского текста (за ис­ключением образцов эпистолярного стиля). Это позволяет предпо­лагать, что и в художественном представлении писателя, для ко­торого основным был русский текст произведения, французские элементы оставались "вкраплениями", как мы их и воспринимаем в романе.

В соответствии с временной отнесенностью описываемых собы­тий художественные произведения Л.Н.Толстого можно разделить на две группы. В одной - "Война и мир", роман исторический, в другой - все остальные произведения, изображающие периоды хоть к разные, но на том или ином этапе современные автору. Язык произведений второй группы является менее рельефным с точки зрения стилистических наслоений исторического характера. В ро­мане же "Война и мир" различается два языковых плана (автор­ская- речь и партитуры персонажей), в значительной степени сход­ных между собой как в с'илу принадлежности автора и его героев к одному кругу, так и благодаря "вживанию" писателя в описывае­мую эпоху. В то же время они остаются двумя качественно различ­ными (в известной мере и из-за некоторых количественных разли­чий в употреблении французских элементов) разновременными пла­стами русского литературного ’языка XIX века.

- 56-

*

Эта двуслойноеть "плана выражения" жанрово мотивирована: "ретроспективность должна заклинаться в исторически точном изображении состояния и мышления героев, но не в том, что ав- тор^коррегирует прошлое настоящим. Здесь надо бцть последова­тельным до словаря. Можно и нужно говорить только языком вре­мени действия,., Это - закон для романа исторического"3.

Что касается Других произведений, то,несмотря на все их стилевое и стилистическое различие, их язык - русский литера­турный язык второй половины П Х века. Историческая стилизация в них отсутствует, а в качестве одного из средств типизации и индивидуализации речевых характеристик используется француз­ский язык.

„ Анализ самых ранних (по временной отнеселности описывае­мых событий) произведений этой группы - трилогия "Детство. i

Отрочество. Юность" и "Воспоминаний" - показывает, что фран­цузская лексика представлена в них,главным образом,речевыми штампами, которые выполняют различные функции. Лексические единицы и другие французские "включения" делятся на такие группы .: • '.

1. Стилистически "нейтральные" слова-названиА,* употреб­ленные за нетлением точных русских соответствий: "... я обра­тил внимание на серебряную' штуку, которая лежала под стеклом,и, узлав, ето^это был’ porte-crayon ... попросил завернуть его" (I, I96)4 ; Ах, ты все путаешь,., совсем не троюродный* a issue йе germains ..." (I, 214); "После обеда начались petits jewc , к я принимал в них живейшее участие" (I, 135) ; "... та же неуловимая нежность и отчетливость игры, так хоро­шо названной jeu регхё " (I, 157). Аналогичные слова-названия, имеющие русские соответствия,, уке не так "нейтральны”, им при­сущи разные оттенки эффективности: "Валахина встала, извиняясьСказала, ЧТО ей надо ПОГОВОРИТЬ СО СВОИМ homme d'affaires "(вместо: "поверенным"; I, 212).

2. Разного рода речевые штампы - формулы обращения, терми­ны родства, обороты светской вежливости, привычно-безразличные и ш откровенно жеманные: "Мы сначала должны были подойти к ней, сказать: "tonjour , Mimi !", шаркнугь ногой, а потом уже по­зволялось вступать в разговоры" (I, 34); "Несмотря на то, что

-57-

княгиня поцеловала руку бабушки, беспрестанно называя ее та tante » я заметил, что бабушка ею недовольна" (1,63); "Когда кадриль кончалась, Сонечка сказала мне " mere! " с таким милым выражением..." (I, 8С); Чтобы что-нибудь сделать из ребенка, нужен страх... не так ЛИ, mon cousin ? а чего, ^ “demande un реи , дети боятся больше, чем розги?" (I, 64).

Самым употребительным условно-светским штампом является comme ii faut,, а термином родства - maman • Оба они выделя-

ются не только частым употреблением, но и текстуальной характе­ристикой. Эти французские элементы вынесены даже в названия глав (" матап ", " Comme и faut ”X определяя важные сюжетно- тематические линии автобиографической трилогии Л.Н.Толстого.

Слово maman появляется там, где почти нет других фран­цузских элементов, матап - та центральная фигура, вокруг ко­торой объединяются все воспоминания детства, которая своим при­сутствием озаряет все вокруг. Поэтому в повести "Детство" сло­во maman концентрирует в себе выражение чувств и мыслей Нико- леньки йртеньева. Это слово не раз встречается и в "Отрочестве", и в "Юности", но там уже более широкий круг лиц, знакомств, ин­тересов, и.хотя воспоминания о рано умершей матери по-прежнему наполнены нежностью, но все же новые проблемы и лица выступают на первый план.

Интересно отметить в трилогии разные "аффективные зоны" употребления слова maman • Первая - maman в повести "Дет­ство" , родная, рано умершая мать, светлое воспоминание на всю жизнь: " Maman говорит с кем-нибудь, и звуки голоса ее так сладки, так приветливы" (I, 56); "... вслушиваясь в звуки музы­ки из залы, скрыла ворот, бабьих голосов и возвращающегося ста­да на деревне, я вдруг живо вспоминаю и Наталью Савишну, и maman, и Карла Ивановича ..." (I, 254); " матап уже не было, а жизнь наша шла все тем же чередом" (I, 96). Характерно, что здесь слово maman не нуждается в определениях, оно исчерпыва­юще полно выражает и чувства, и мысли.

Вторая "зона" - употребление этого слова по отношению к другим матерям или чужими людьми, упоминающими о матери Нико- леньки; в этой "зоне" слово maman "нейтрально" в эмоциональ­но-оценочном плане: " - Позвольте, maman , я сам натру вам

-58-

табак" (I, 120); " - Стало быть, двоюродные мы были с вашей шатая (I» 214).

В третьей "аффективной зоне" - слово maman ■ отнесен­ное к мачехе и окрашенное поэтому в пейоративные тона: "... мы всегда были притзсрно учтивы с ней, говорили по-французски, расшаркивались и называли, ее chere maman " (I, 282); характер­но, что здесь появляется усилительное определение chere , под­черкивающее условность речевого штампа.

В повести "Отрочество" появляется французское собственное имяst-JerSme и получает в ней частое употребление. Бабушка Николеныш характеризует это- новое лицо следующим образом: "st.-Jer&me по крайней мере gouverneur , который поймет, как НУЖНО вести des enfants de bonne maison , 3 He просто menin, дядька, который годен только на то, чтобы водить их гулять" (I, 121). Что касается самого мальчика, то чем дальше,тем больше ему ненавистен этот человек, все в нем вызывает раздражение и отвра­щение, и в первую очередь то, что словесно выражено с помощью французских элементов, органически связанных с личностью гувер­нера: " — Voyons, Messieurs ( St.-JerSme имел привычку КО ВСЯ­КОМУ слову говорить: voyons ) Г (1,133); "... он часто угро­жал розгами и выговаривал слово fouetter (как-то fouatter ) так отвратительно и с такой интонацией..." (I, 145); " st-JerSme называя Н8С2 mauvais sujet j,vilaln garnement И Т вП. НЗЗВ8Н.ИЯШ1* КО— торые оскорбляли мое самолюбие" (I, 146); "Его пышные француз­ские фразы, которые он говорил с сильными ударениями на послед­нем слоге, accent circonflex ' ами » были для меня невыразимо противны " ( т а м же).

Важную роль выполняет в трилогии выражение oomme ii faut. Оно встречается у Л.Н.Толстого и в других произведениях - в "Всйне и мире", "Анне Карениной", "Воскресении" и представляет интерес своей оценочно-мировоззренческой наполненностью. Назы­вая условно-светское понятие, формула comme il faut глубоко социальна. В толстовском употреблении она разоблачает те свет­ские предрассудки, согласно которым мир делился на людей comme ii faut и не comme il faut : "По подразделению людей наcomme il faut и не comme il faut они принадлежали, оче­видно, ко второму разряду и вследствие этого возбуждали во мне

- 59-

не только чувство презрения, но и некоторой личной ненависти,КОТОРУЮ Я ИСПЫТЫВаЛ К НИМ за ТО, ЧТО, не бЫВ comme il faut ,они как будто... даже добродушно покровительствовали меня" (I, 286).

У йртеньева чувство превосходства, диктуемое "порядочно­стью", "благородным видом", со временем уходит, и он пишет о нем в прошедшем: "Мое любимое и главное подразделение людей в ТО время ... бШГО На людей comme il faut И на comme il ne fautp?®B'?opo2 ряд подразделялся еще на людей собственно не corame il faut И простой народ, Людей comme il faut Я уважал," (I, 249). Печальный же конец, к которому приводит пожизненное поклонение этой светской, лживой формуле, показан Л.Н.Толстым в "Смерти Ивана Ильича", где герой слишком поздно понимает, что вся его жизнь была "не то" .

Раскрывая антиобщественную сущность понятия " comme il faut ", писатель демонстрирует разные стороны этого понятия, и

все это звучит обличительно: ”... ни потеря золотого времени, употребленного на постоянную заботу о соблюдении всех трудных для меня условий comme il faut , ни отсутствие внимания ко всему прекрасному, совершавшемуся вне кружка comme il faut , все это еще было не главное зло... Главное зло состояло в том убеждении, что comme il faut есть самостоятельное положение в обществе, что человеку не нужно стараться быть ни чиновником, на каретником, ни солдатом, ни ученым, когда он comme il faut " (I, 251). И печальный итог как бы перекликается со "Смертью Ива­на Ильича": "Я знал, и знаю очень, очень много людей старых, гор- дых» самоуверенных.., которые на вопрос, если такой задастся им на том свете: "Кто ты такой? и что ты там делал?" не будут в СОСТОЯНИИ ответить иначе как: "Je fus un homme trfes comme il faut " (I, 251) .

Среди других французских "включений" многочисленны нарица­тельные и собственные существительные, принадлежащие к таким сферам, как имена и прозвища (" - Помнишь Епифанову, la telle Fiamande ?" - I, 242; "Она пишет мне, что будто Pierre пред­лагал ей ехать" - I, 67; "Тетушка Aline , как ее звали в се­мье, была, должно быть, очень привлекательна с своими большими голубыми глазами" - X, 266); названия танцев и танцевальных фи­гур ("Как мило она улыбалась, когда в " chaine " подавала мне

- 60-

ручку!" - I ( 79; "Сережа предложил мне быть с ним vis-a-vis "_ I, 80); названия книг, музыкальных произведений ("Только два больших тома Histoire des voyages , в красных переплетах, чин- 'но упирались в стену" - I, 23; "Мы же с Катенькой не любили серьезных вещей, а предпочитали " Ье Рои " и "Соловья" - 1,247).

По сравнению с трилогией,другие повести и рассказы менее насыщены "включениями", но и в них французские элементы выпол­няют и номинативную, и стилистически-характеризующую функции. При этом выбор французских слов и словосочетаний зависит от сю­жета произведения и художественного замысла автора,Так, напри­мер, в "Люцерне" по-французски даются географические названия: "Он каждый год ... через st-Bernard проходит в Италию и воз­вращается через st-Gotard ил е через Савойю" (П, I2S), которые стилистически более-менее "нейтральны", и одновременно искажен­ные полуитальянским, полунемецкям акцентом французские слова введены в речевую характеристику бродячего музыканта, где они усиливают экспрессивную окраску: " - Что же это такое! богатым жить можно, как хотят, a un bauvre tiapie , как я, уж и жить не может" (П, 131).

В повести "Казаки" встречаются и стилистически "нейтраль­ные" французские названия КНИГ - " bes tr o is mosquet&irea "(П, 319), " Notre Dame de Paris " (П, 247), и более яркие ха­рактеризующие слова - например, в речи фатоватого офицера Беле­цкого: "Белецкий .... делал Оленину неприличные замечания по- французски о красоте Марьянки, называя ее "ваша”, "la vStre ” (П, 311).

В неоконченной повести "Декабристы" по-французски даны почти исключительно имена собственные: " C hevalier сложил свои пальцы и поцеловал их" (П, 452); " - Лучше за ним послать,Pierre • Зачем ты беспокоишься?" (П, 447). В рассказе "Отец Сергий" французский язык как бы олицетворяет "мирские" искуше­ния, преследующие князя Касатского. В "Фальшивом купоне", где изображены главным образом средние и низшие слои общества, Французская речь выделяет эпизоды, в которых фигурируют персо­нажи из придворного круга и царской фамилии: "Сначала шло хо­рошо, но ЧТО дальше, ТО хуже. " И devenait de plus en plus ag- ressif". как сказала/потом императрица" (X, 241); "... министр

-61-

пожал плечами, так что сморщилась красная лента на белом жи­лете, И сказал: -Je ne demanderais pas mieux que de l§.cher cette pauvre folle,mais vous^savez - le devoir ' (X, 223).

Французская речь в "Посмертных записках старца Федора Кузьмича", где повествование ведется от имени якобы не умер­шего и удалившегося от мирских дел царя Александра I, дана в ретроспективе, в виде цитат или "клочков", отдельных слов, сло­восочетаний, включенных в текст. В воспоминаниях человека, ко­торый давно не пользовался иностранным языком, но время от вре­мени непроизвольно воссоздает отдельные фрагменты ранее при­вычной французской речи, эти "включения" являются важным харак­теризующим средством: "Я величайший преступник, убийца отца, убийца сотен тысяч людей на войнах, которых я был причиной, гнусный развратник, злодей, ... считал себя ... исключительным совершенством, un heureux hasard , как Я сказал это m-me steel* (ХП, 132); "Жизнь моя, вся, от рождения моего и до самой тепе­решней старости, напоминает мне местность, всю покрытую густым туманом, или даже после сражения под Дрезденом, когда все скры­то, ничего не видно, а вдруг тут и там открываются островки, des eclaircies , в которых видишь ни с чем не соединенных лю­дей ..." (ХП, 144).

Аналогичную функцию выполняют французские элементы и в рас­сказе "Разжалованный”, где встречаются в речи разжалованного в солдаты некогда блестящего юноши , опустившегося, потерявшего достоинство, о прошлом которого, как остатки стершейся позоло­ты, напоминают отдельные французские слова, выражения, реше - фразы. Он говорит о себе: " - Я терплю уж не с гордостью, а с ПОДЛОСТЬЮ, dignite dans le malheur уже нет ... Эта Грязь a deteint sur moi , я сам стал груб, я забыл, что знал, я по-французски уж не могу говорить..." (I, 366).

Тем не менее в речевой характеристике разжалованного фран­цузские "включения" рассыпаны довольно щедро, не только раскры­вая ретроспективу, но и показывая душевную пустоту и претенци­озность этого человека: " - ... легко может случиться, что убьют именно меня, а не Антонова, как всегда бывает une fata­lity дал всего высокого и хорошего" (I, 367); " - ... при ма~

- 62-

лейшей опасности я вдруг невольно начинаю обожать эту подлую ждзнь и беречь ее,., и не Mory.Je ne puis pas , преодолеть себя... С другими, в обыкновенных условиях, как вы идете в де­ло, Я храбр, J'ai fait mes preuves ..."(I, 367); " - Ax, p a r d o n , может быть, вы хотели еще, я ужасно рассеян. Однако,Я, кажется, слишком много выпил et je i'ai pas la t§te forte . Еыло время, когда я жил на Морской au rez de chaussee , у меня была чудная квартирка... : топ реге дал мне фарфоры, цветы..." (I, 365); ".-И знаете, ... вам я прямо говорю, я теперь в ужасном положении: pouvez-vous me preter 10 roubles argent ? Сестра должна мне прислать по следующей почте e.t топ рёге ..." (I, 364).

В повести "Хаджи Мурат" по-французски говорят представите­ли высшего света - Воронцовы и их гости, поэтому в русский текст введены не только отдельные слова и фразы, но и диалоги­ческие вставки: "Когда гости ушли, Мария Васильевна подошла к мужу и, остановившись перед ним* строго сказала :

- Eh bien.vous allez me dire ce que c'est?“ Mais.ma chere...“ Pas de "ma chere"!C'est un emissaire,n'est-ce pas ?- Quand тёте je ne puis pas vous le dire.- Vous ne poavez pas?Alors c'est moi qui vais vous le dire.- vous ?" (ХП, 25).

Французские реплики диалога могут вводиться и комментиро­ваться с помощью русского текста: " - L'empereur ? - обратил­ся Чернышев к флигель-адъютанту, вопросительно указывая глаза­ми на дверь кабинета. - sa Majeste vient de rentrer >, — оче­видно, с удовольствием слушая свой голос, сказал флигель-адъю- тант" (ш, 56);"-0ни чувствуют, что им теперь (это теперь значило: при Воронцове) не выдержать, - сказал другой. - Tout ceia eet gr&ce к vous . - сказала Манана Орбелиани" (ХП, 37).

Часть французских "включении" тематически обусловлена.Так, в рассказе "Альберт" встречаем французскую лексику из об­ласти музыки: " - Meianchoiie c-dur !” - сказал он" (П, 142);II „- ... музыка. И в новой есть красоты необыкновенные: а Сомнам­

була?! а финал Лючии?! a Chopin ?!.." Ш, 150).

-63-

Однако чаще всего такие "включения” представлены условно- светскими штампами, которые в силу привычки и постоянного их употребления существуют в языке как готовый материал. Напри­мер, в "Смерти Ивана Ильича": "В служебных делах он был ... чрезвычайно сдержан, официален и даже строг; но в общественных он был часто игрив и остроумен и всегда добродушен, приличен и bon enfant , как говорили о нем его начальник и начальница, у которых он был домашним человеком" (9, 76); "Судебным следова­телем Иван Ильич был таким же comme ii faut*HHM , приличным, умеющим отделять служебные обязанности от частной жизни и вну­шающим общее уважение . . . " ( т а м же).

Соотношение французских элементов и русского текста по- разному варьируется. Так, в рассказе "Что я видел во сне..." это соотношение комментируется авторской ремаркой: "Князь Ми­хаил Иванович узнал голос невестки, поморщился, вставил назад зубы и проговорил про себя "чего ей нужно", и громко: - Entrez ” (ХП, 167).

В отдельных случаях французская речь персонажей, как пра­вило, искаженная плохим произношением, передается русскими буквами: ”... молоденький офицер, хотя и плохо, но достаточно хорошо, чтобы его понимали, говорящий по-французски, рассма­тривает гвардейскую сумку. - Э сеси пуркуа се уазо иси? - Раг-се 4ue c'est un giberne d'un regiment de la garde.monsieur,qui porte l'aigle imperial (i* 432).

Подобным же образом передается диалог, в котором участвует русский солдат и француз: " - Табак бун» - говорит солдат в ро­зовой рубашке... - Oui,bon tabac.tabac turc , - ...Et Chez vous tabac russe? bon ? . - Рус бун, - ... Франсе нет бун, бонжур, мусье..." ("Севастополь в мае" - I, 433).

Французские элементы разных типов введены в большинство рассказов. В "Холстомере", "Ягодах", "После, бала", "За что?", повестях "Два гусара", "Семейное счастье" они играют важную роль как средство типизации и индивидуализации речевой характе­ристики персонажей, изображения определенной исторической эпо­хи, современной писателю.

- 64-

Таким образом, в повестях и рассказах Л.Н.Толстого фран­цузские элементы выполняют функции, сходные с ранее отмечен­ными в романах "Анна Каренина" и "Воскресение", - в отличие от "Войны и мира", где функционирование такого рода "включе­ний" осложняется исторической стилизацией.

Примечания :

1. В.И.Л е н и н. Лев Толстой, как зеркало русской револю­ции. - Полное собрание сочинений , т.17, стр. 209.

2. Н.К.Г у д з и й. Лев Толстой, М., I960.

3. К.Ф е д и н . Писатель. Искусство. Время. М., 1961,стр. 429.

4. Здесь и далее сноски даются по изданию :Л.Н.Т о л с т о й, Собрание сочинений в 12 томах.М.,"Худ.литература",1974.

Г.м.п О Л О М О Ш Н Ы хЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ОБОЗНАЧЕНИЯ ДЕЙСТВУВЩИХ ЛИЦ В ДРАМЕ Л.Н.ТОЛСТОГО "ВЛАСТЬ ТЬМЫ" И ПЕРЕДАЧА

ИХ СТИЛИСТИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ В ПЕРЕВОДАХ НА НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК

3 речевой характеристике каждого ив действующих лиц драмы Л.Н.Толстой с удивительным мастерством передает живое русское слово крестьянина2 , сохраняя строй народной речи,ее образность, экспрессивность, простоту, и вместе с тем отбра­сывая все нелишнее, что могло бы затруднить понимание текста? В то же время в речи каждого персонажа передаются свойствен­ные ему убеждения, склонности, характер человека в его нрав­ственном развитии. ({ропотливая работа писателя над текстом пьесы свидетельствует о том, как постепенно все более четко выкристаллизовывались в творческом процессе характеристики действующих лиц, более убедительно обосновывались мотивы их поведения и в связи с этим более конкретную очерченность приобретали реч|вые характеристики, в частности, обозначения и названия лиц. Избираются такие обозначения, которые могли бы быть созвучными с развитием сюжетной линии, соответствовать общей характеристике персонажей и более точно передавать всю гамму взаимоотношений между ними. Все это обеспечивает гармо­ническое слияцие "рационального" и "чувственного". В связи с этим особое значение для перевода драмы на другие языки при­обретает тождественность передачи стилистических функций наи­менований лиц,’ их характеристика.

На основе анализа употребления имен-обозначений и ха­рактеристик лиц в речи главных героев пьесы Никиты и Акима можно проследить, как изменяются отношения между ними в про­цессе развития драмы. Во время несколько официального разго­вора о женитьбе с хозяином сына Петром Аким называет Никиту, употребляя просторечные варианты этого имени с диминутивным суффиксом: Микитку /35/, с сыном Никиткою /36/. Затем,раздра­женный несправедливыми наговорами жены на Марину, чувствуя, что Никита обманывает всех перед богом, Аким обращается к сыну более резко, хотя все еще по-свойски, непринужденно: Сначала это "ты", эатем торжественно: "Микита! От людей ута­ишь, а от бога не утаишь. Ты, № 1кита, значит, тае, думай, не моги врать! " /39/. Далее появляется форма имени с оттенком пренебрежительного значения0 : "Ой, Микишка, мотри! Неправда наружу выйдет" /39/.

Совершенно по-новому, как отмечается в авторской ремарк®'- 66-

"восторженно", проявляет Аким свои отцовские чувства к Йиките в связи с его нравственным "воскресением". Появля-’ стся ласкательные формы: "Говори, дитятко, все говори,легче будет" /106/*, "Бог простит, дитятко родимое" /107/.

Возможности варьирования форм имени "Никита" в немец­ком языке ограничены,с одной стороны, потому что присоеди­нение немецких суффиксов к основе приводит к "онемечиванию" имени, т.е. к утрате колорита пьесы, с другой стороны, упот­ребление диалектных русских вариантов может вызвать непони­мание, поскольку для немецкого читателя "Никита" и "1\Ь*кишка вряд ли могут быть понятны как варианты названия одного и того же лица. Тем не менее в переводах встречаются отдель­ные отступления как в ту, так и в другую сторону /см. об этом дальше/. Так, в сцене "исповедывания" Никиты перед родителями и хозяином в большинстве переводов употребляет­ся нейтральная форма Nikita /1,25-26/ /2, 24-25/, /3,24-26/ /4,21,22/ /5,21,22/. Лишь в переводе В.Грейцигера здесь проводится конфронтация двух вариантов Nikita - Nikiachka /6,45,46/. В другой сцене, когда Аким в негодовании уходит ив дома Никиты, в немецких текстах используются варианты: Mikischka /1,68,69/, /5,63,64/; Nikischka /2,30/,/6,95,36/; Nikituaohka /2,79/. Здесь замена пейоративной формы на ди­минутивную представляется ошибочной. Нейтральную форму Nikita употребляют Р.Лёвенфельд и П.Бархан. В переводе Р.Лёвенфельда имя заменяется иногда другими словами-обраще­ниями: "Нет, брат...." /75/ -Nein.ah, Nikita, /3,93/;"...и за^яэ ты, Микишка, в грехе" /75/Du, mein Sohn, steckst tief in der Sunde /3,94/; "Ты, СЫН МОЙ, глубокопогряз в грехе".Обращения "Никита", "сын мой" имеют харак­тер более официальный, книжный, к тому же, в них нет значе­ния отрицательного отношения. Не сохраняется в переводах тон просторечия Акима и в конце драмы, когда он с большим Душевным волнением произносит: "Бог простит, дитятко роди­мое" -mein lie be з Kind /2,127/,/5,103/ /6,12/ дитя мое лю­бимое; mein teurea Kind /3,133/ ДИТЯ мое Дорогое; meinlieber teurer Sohn /1,109/ дорогой мой любимый СЫН.

Отношение Никиты к отцу также меняется. Вначале, в раз говоре с Аниаьей, он навивает отца отчужденно-пренебрежи­тельно: "Все мой старик с своей головы уздумал" /31/; "При­дал родитель" /30/. Более откровенно неприязнь Никиты к пРидирчивом.у отцу выражается в репликах неопределенно-лич- й°го характера: "Вишь привязались, право..." /39/ "Вишь

-67- '

пристали..." /41/. Это значение передается в переводах либо личным местоимением я1е либо указательным die. Последнее имеет оттенок пренебрежительности. Этот оттенок поддержива­ется в текстах тем, что значение русских лексем передается в немецком явыке различными фразеологизмами: in die Enge treiben /2,25/ "припереть к стенке"; zu Leibe gehen /2 ,2 7 /

"наброситься на кого-либо"; auf j-n loehacken /4,22,25/.Когда же в Никите начинает пробуждаться совесть.чувст­

во своей вины, меняется и его обращение к отцу. Он более почтителен: "Иди, батюшка, 6es тебя нельзя... Батюшка роди­мый, прости и ты меня окаянного!" /106/. В переводах сочета­ния "батюшка родимый" варьируются оба компонента: 1/ Vater, geliebter Vater /3,150/ - любимый отец; Vaterchen, liebes,... /6,121/. Трудность перевода эдесь заключается в совмещении торжественного тона с раэговорной окраской. Именно поэтому многие переводчики прибегают к повторам, обособляют опреде­ление.

С изменением нравственной позиции Никиты меняется его отношение к Марине. Никита выражает свою неприязнь к Марине, употребляя формы глаголов 3 лица множественного числа в пе­реносном значении: "Чего помнить-то? Сами не знают... Уйди ты. То-то бестолковые!" /43^ И далее: "Эх! с вашей сестрой разговаривать, никаких ревонов не понимают,.." /43/. В пе­реводах при неопределенно-личной или безличной конструкции указывается на адресат речи: "С вами бабами". В оригинале тон речи Никиты менее груб. Выбор выражения "с вашей сестрой" указывает на некоторую смущенность героя: он не настолько нахален и груб, чтобы так реэко разговаривать со своей быв­шей возлюбленной.

Резко контрастирует с рассмотренным обращение Никиты к Марине после его морального перерождения: "Марина! Друг лю­безный, Маринушка!" /9 7 / . Здесь и уменьшительно-ласкательная форма, и устойчивый постпозиционный эпитет разговорного ха­рактера - все говорит о воскресших любви и уважении к чело­веку .

В некоторой степени Никита представлен в драме ж е р т в о й

темных сил стяжательства и человеческих страстей. В нем об­наруживаются задатки человека с отзывчивым сердцем, мягким характером. Мать говорит о нем: "Жалостлив очень. Он, ведашь. и курицы бывало не зарежет" /51/. Вместе с тем благодаря своему слабодушию, себялюбию и легкомысленности Никита легк°

- 68-

связывается с Мариной, а затем с Анисьей и Акулиной и быстро охладевает к ним. Совсем не так, как раньше, оценивает он себя и свое житье в разговоре с Мариной: "Опостылело мне все мое житье. Сам себе опостылел" /98/. Разговорная усилительная окраска слова "опостылеть" передается в переводах различными фразеологизмами. Наиболее близок по значению, стилистической и экспрессивной окраске к оригиналу вариант с безличной фор­мой глагола: Mich ekelt's vor mir selber /6,111/.

Когда же Никита, пересилив свой страх, "открывается" в своих грехах перед народом, то тут-то он и дает истинную оценку себе: "Окаянный я, Акулина!.. Батюшка родимый,прости меня, окаянного!" /106/. Разговорно-бранному "окаянный" про­тивостоит в переводах бранное слово книжного характера "прок- ЛЯ1ЫЙ" - verflucht /1.118/ /2,125,126/, /3,.152,154/, /4,121, 123/, /5,101,102/ /6,119,121/.

Изменения в отношении Никиты к Анисье также четко отре­каются в названиях-характеристиках. Вначале это обращение с нежностью "братец ты мой" /30/ - в переводах Ljebe /1,2/ /4,7,15,10/. Милая Liebchea /2,12/ /3,6/; mein Schatz /6,36/ душа моя. Это,однако,не мешает Никите тут же сказать "Меня и хозяин любит и баба его" /32/. Однако, в большинстве случаев это слово переведено как "жена" /2,14/, /3,9/, /5,17/, /6,37/ "хозяйка" /1,14/. И лишь П.Бархан сохраняет колорит просторе­чия Никиты: "баба" /4,9/. Никита отзывается об Анисье: "Эх, эта мне Анисья - полынь горькая, только она мне, как худая трава, ноги оплела" /98/. Сравнение фольклорного характера /с полынью/ проводится почти во всех переводах /кроме 1,107/, где оно выпущено/, а затем либо называется более конкретное растение Schlingpflanze /1,107/; /2,114/, /5,92/ лиана, либо указывается на какое-либо его свойство: trockenes Gras /3,138/ сухая трава, boaes Kraut /4,111/ дурная трава, das Unheilgras /3,138/ трава, приносящая несчастья, беду. Не передается просторечная окраска и экспрессия слова "худой".

Наибольшее отвращение вызывает у Никиты пьяная, ласкаю­щаяся Анисья. Это даже наталкивает его на мысль покончить с собой и тем освободиться от давящей тяжести преступления и от ненавистной жены6 . "Ишь, тоже пьяная! Гляжу, так с души прет. Как с ней жить?... У! Шкуреха подлая!" /102/. фразеологизм с Д.уши прет" А.Шольц истолковывает неверно: Wie sie nach

schnapa atinkt /1.111/ "Как от нее несет водкой." Не соот­ветствуют по нормативно-экспрессивной окраске значению фразео­логизма переводы: ...so wird sie mir ganz widerwartig /2,119/

-69-

она мне противна; ...wird mir ganz ubel /3,143/ мне стано­вится дурно; ...wird mir ganz sohleoht /4,115/ мне становит­ся плохо. Здесь теряется экспрессия выражения, его грубо про, сторечная окрашенность. Более близки к подлиннику по своему экспрессивному содержанию фразеологизмы:... habe ich einen Ekel vor ihr /5,--54/ меня тошнит от нее; uberlauft1 a mich/6,114/ меня переворачивает.

Анисья, Матрена и Акулина - это воплощение чрезмерной черствости и грубости, в их натуре многое от звериной хватки крестьянина-собственника, отвергающего любые гуманные принци­пы в борьбе за существование. Не удивительно поэтому, что большинство характеристик-названий в речи этих женщин - бранные слова усилительного характера. Ср.: "Гнилой черт, но­састый!" /30/, в переводах подчеркивается либо вообще чувство отвращения Анисьи к мужу: altea Ekel /1,12/ отвратительный старик, либо его безобразная внешность Teufel du - lang- nasiger /2,11/ черт длинноносый , либо его болезнен­ность Du fauliger Teufel /3,5/, Angefaulter Teufel du /4,5/ загнивший черт, либо,, наконец, неприятный запах как один из признаков болезни: stinkteufel , langnasiger /6,36/ вонючий черт, длинноносый! В последнем случае грубость и отвращение говорящего выражены наиболее ярко. Чувство любви порождает у Анисьи вспышки гнева, когда она говорит о неверности Ни­киты. Своих соперниц она характеризует грубыми бранными сло­вами. Марину она называет "мазихой", Акулину - "жирехой", "висюгой ” , "шлюхой".

"Мавиха" передается словами Liebste /3,7/ милая, люби­мая /превосходная степень/, Liebchen /2,13/, /5,11/, /6,36/ /с диминутивным суффиксом/, либо грубопросторечным Frauen­zimmer /4,*5/. При этом, чтобы создать колорит разго­ворной речи, в текстах переводов проводятся параллельные повторы, обособления, употребляется определенный артикль перед именем и т.п.

"Жиреха" переводится как die Dicke /5,60/, dicker Trampel /6,42/ толстуха, в других переводах - ,'Trulle/l ,3?/, /3,97/ = Frauenzimmer /2,75/, /4,71/ баба, т.е. с меньшей степенью экспрессивности, бранные "висюга" и "шлюха" - Frauenzimmer /3,83,110/, /4,39/, /5,66/ 6a6a;Dirne /1,37/, /2,75,93/, /5,74/ девка; ниге /6,32/ /бранное/; с образным сравнением: das Luder von einem Frauenzimmer /4,39/ падаль, 8 не баба.

-70-

Анисья не без смятения идет на преступление, больше ру­ководствуясь чувством, чем рассудком. Она постоянно осознает всю тяжесть содеянного ею. Постоянной деталью языкового портрета Анисьи служит повтор ее слов:' "О,о.головушка моя бедная!" /35 и др./.Иногда это смятение близко к раскаянию: >«0—о ! Головушка моя! И зачем ты мне давала порошки эти?"/49/.В других случаях это страх sa судьбу денег, за свое будущее /54-58/. Рефреном смятения и отчаяния звучит трехкратное повторение этого восклицания в заключительной сцене /105/.3 передаче этого рефренного повтора имеются два варианта:\/Ach > ich armes Weib /1,113/, /6,119/ "Ax,бедная я женщи­на!"; 2/ oh, mein armer Kopf /1,123/, /3,152/, /4,121/"О моя бедная голова!" В переводе Г.Штюмке чередуются оба варианта /5,101/;

Жизненно цепкая, умудренная опытом Матрена дает сама себе отличную характеристику: "Эх, деушка, тетка Матрена терта, терта, да перетерта. Тетка Матрена, я тебе скажу, ягодка, под землей-то на аршин видит. Все знаю, ягодка!" 06- pas видавшего виды человека /терта, да перетерта/ передается с помощью эллипсиса идиоматического выражения, что еще более усиливает его экспрессию^ /ср. "тертый калач"/. Ср. эквива­лентный перевод Р.Лёвенфельда тл П.Бархана:gerieben , aehr gerieben, durch und durch gerieben /durchtrieben/ /3,12/,

/4,11/. В других переводах предлагаются идиомы с близким зна­чением: Hat's hinter den Ohren / dick hinter den Ohren /1,15/, /6,33/ "себе на уме", "Большая пройдоха"; hort /sieht / das Gras wachaen /2,15/, /5,13 "очень проницательна, видит на три аршина в землю". Характерны обращения Матрены: уменьшительно-ласкательные образные "ягодка", "касатик", а также "родной", "благодетель", помогающие ей снискать распо­ложение нужных ей людей и тем самым приблизиться к цели.9 В переводах в качестве обращений выступают уменьшительно- ласкательные названия, образованные с помощью диминутивного оуффйкеа - Chen i Vogelchen птичка, пташка ; Taubchen голу- б°к; mein Schwalbchen касатик; mein P u p p c h e n куколка; mein Seelchen душечка, mein Hexzchen сердечко; main Schatzchen золотко, mein susses Herz сердечко;mein Engel ангел мой.3 последних 2-х случаях диминутивное значение создается за °Чет значения самих существительных и их определений. Интерес­а м представляется также передача обращений - форм имени "Ни­кита", употребляемых Матреной: сынок, родной, касатик, сер-

-71-

дечный, Микита, Микишка, Микитушка..Характерно,что правиль­ной формы имени "Никита" Матрена вообще не употребляет.Лас­кательное "^йкитушка" передается различными вариантами: Mi- kituachka, Nikituschka , т.е. В соответствии с русскими вариантами, и даже Hikitachen, т.6. с немецки.м диминутивным суффиксом. За внешней любезностью Матрены скрывается натура злобная, хищная, эгоистичная. Она подстрекает Анисью на убийство муха, стремится воспрепятствовать женитьбе сына на девчонке-сироте Маринке, дабы не разрушить намечающейся свя­зи Никиты с Анисьей. "Станет он шлюху бездомовую любить.Ми- кишка, ведашь, малый тоже умный. Он знает кого любить. А ты, ягодка, не сумлевайся /344" - уговаривает она Анисью. В не­которых переводах,“шлюха бездомовая" истолковывается как "бевдомная /нищая/ неряха": eine hergelaufene Schlampe /3,14/, /3,14/, eine Schlampe von Habenichta /4,13/, ein schlumpiges obdachlosea Frauenzimmer /5,15/. В.ГрейЦИГер дает к ЭТОЙ характеристике пояснения, соответствующие дальнейшим словам Матрены: Wird er eine liebhaben, die sich rumtreibt und nier- gends zu Hause ist ? /6,40/ "Станет он любить такую, ко­торая шляется повсюду и у которой нет своего дома?"

Слепая материнская любовь заслоняет от Матрены истинное гоедо сына: она не замечает, что он переживает глубочайшее нравственное потрясение и видит в этом лишь испуг.Ив стрем­ления во что бы то ни стало оградить сына от несчастья, не допустить его покаяния при народе Матрена объявляет его не­вменяемым: "Что ты, с ума спятил? Миленькие, у него ум зашел­ся. Увести его надо... Не в себе человек" /105/. В переводах: Er hat den Verstand verloren /1,117/, /5,119/— "Он по­терял рассудок"; Bist du toll geworden?/2,124/7 "Ты что, с ума сошел?" - Biat du verruckt geworden ? /3,151/, /5,100/; Bist du ganz von Sinnen ?/4,120/~ "Ты совсем лишился рассудка?" Лишь последние два перевода близки по своему характеру к просторечию.

Обобщая сравнительный анализ переводов характеристик - названий лиц, можно прийти к выводу, что переводчики во мно­гих случаях "облагораживают" просторечие персонажей народной драмы "Власть тьмы", что, конечно, влечет ва собой искажение образа простого крестьянина.представителя "низов общества" дореволюционной России.

Наблюдения над обозначением лиц и их характеристикой в речи персонажей показывают также,как рельефно и тонко

-72-

изображает великий писатель каждого героя в его взаимоотношениях- с другими людьми и в соответствии с развитием действия в той или иной конкретной ситуации, как органически связана с характером каждого персонажа экспрессивность текста.

Примечания.

1. Для сопоставительного анализа были использованы: Л.Н.Толстой, Собрание сочинений в 14 томах, т.11,пьесы, ГИХЛ, 1952 и

переводы: 1/ А.Шольца, 2/Ф,.Леони,3/ Р.Лёвенфельда, 4/ П.Бархана, 5/ Г.[['тюмке,б/%.Грейцигёра/1 ,/L.Tolstoi, Macht der Finsternis,in. Werke, Bd.,14, Malik Verlag, Berlin, 1957, 2/L.Tolstoi,''Die Maoht Лег Finsternis Oder reiohe dem Bosen einen-Finger , so fasst er die ganze Hand, Mendel Verl., Berlin,192-, 3/Ь.Tolstoi, Die Macht der Finsternis oder reich1 dem Teufel den Finger und er hat dich ganz, Jena, 1928, 4/L.Tolstoi, Die Macht der Finsternis, Insel .Verlag, Leipzig, 1918, 5/ L.Tolstoi, Die Macht der Finsternis, Reclam, 1918, 6/L.Tolstoi, Macht der Finsternis, Gesammelte V/er— ke in 20 Banden, Bd. 10» Dramen, Berlin, 1977»

а также: А/ Большой немецко-русский словарь под рук. О.И.Москаль- ской. Изд. "Сов.энциклопедия", Москва, 1969; Б/ Немецко-русский фразеологический словарь, сост. Л.Э.Бинович, Н.И.Гришин.Москва, 1975; В/ Synonymworterbuch, hrsg. von II.Gorner, G.Kempke, VEB •Bibl. Institut, Leipzig, 1974.2. Вспомним слова В.И.Ленина: "До него подлинного мужика в лите­

ратуре не было". М.Горький. Собрание сочинений в Зо томах,М.,1952, т.17, стр.39.

3. Р.Н.Попов. Народная речь в пьесе "Власть тьмы'.' - "Лев Толстой. Проблемы языка и стиля". Доклады и сообщения IX и XI Толстовских чтений. Тула, 1971,.стр.128.

4. В.А.Жданов, "Власть тьмы".-В кн.: "От "Анны Карениной" до "Воскресения". Изд. "Книга", Москва, 1967, стр.124 и сл.140 исл.143 и сл.

5. Я.П.Артеменко, Наблюдения над использованием собственных имен в драме Л.Н.Толстого "Власть тьмы".-"Материалы по русско-сла­вянскому языкознанию". Изд. ВГУ. Воронеж, 1967,стр.125-127.

6. В.А.Дцалов, указ,соч.,стр.149.7. См. Р.Н.Попов, указ.соч.,стр.134,140, *8. Ш.Балли, Французская стилистика, М., 1955, стр.323.9. Р.Н.Попов, указ.соч.,стр.132.

-73-

I . Г . П О К А З Е Е В А

ЭВОЛЮЦИЯ СРАВНЕНИЙ В ЯЗЫКЕ Л.Н.ТОЛСТОГО

Отличительные особенности сравнений Л»Толстого были частич­но выявлены в работах 3.Н.Скворцовой^, М.И.Черемисиной^, А.М,

зСтрельской .

В настоящей статье мы попытаемся проследить эволюцию сравне­ний, использованных Л.Н.Толстым в наиболее значительных художест­венных произведениях I852-I897 тт. и 1875-1890 гг. Объектом наблюдения будут развернутые художественные сравнения в авторском языке Л.Н.Толстого.

Под развернутым (распространенным) сравнением понимается конструкция, оэстоящая из двух и более знаменательных слов. Раз­вернутые сравнительные конструкции у Л.Толстого принимают грамма­тические формы словосочетания, простого предложения, сложного предложения, а также сцепления предложений, которое принято назы­вать "надфразным единством".

Анализ сравнений в ранних произведениях Л.Толстого позволяет обратить внимание на следующую особенность. Писатель уже в первых своих произведениях чрезвычайно придирчив в выборе сравнений, при всей своей любви к этому виду тропа не злоупотребляет им и исполь­зует сравнения как уточняющий штрих, который подчеркивает естест­венность, натуральность какого-либо чувства, действия, состояния.

Принцип строгой простоты и правды - вот тот критерий, которым пользуется Л.Толстой при выборе сравнений. С этой точки зрения знаменательно первое развернутое сравнение, которое мы встречаем на страницах трилогии. Вот в каком контексте оно подано: "В сти­хотворении своем я поздравлял бабушку, желал ей много лет здрав­ствовать и заключал так: "Стараться будем утешать и любим как родную мать".

Кажется, было бы очень недурно, но последний стих как-то странно оскорблял мой слух.

- И лю-бим, как родну-ю-мать,-твердил я себе под нос. - Ка­кую бы рифму вместо мать? играть? кровать?... Э, сойдет! все лучше карл-иванычевых!

И я написал последний стих. Потом в спальне я прочел вслух все свое сочинение, с чувством и жестами. Были стихи совершенно без размера, но я не останавливался на них; последний же еще сильнее и неприятнее поразил меня. Я сел на_ кровать и задумался...

-74-

"Зачем я написал: как родную мать? (выделено л . Толстым. - Л.П.) ее ведь здесь нет, так не нужно было и поминать ее; прав­да, я бабушку люблю, уважаю, но все она не то... зачем янаписал это, зачем я солгал? Положим, это стихи, да все-таки не нужно было" (т.Г, "Детство", гл.ХУТ, с.46-47)\

Уже в этих словах молодого Толстого явственно слышится бо­язнь фальши, стремление быть правдивым до конца, во всем, круп­ном и мелком. Несколько позже Л.Толстой скажет: "...нужно, что­бы сравнение быдо верно..."5 И этому принципу он будет следо­вать на всех этапах своего творческого пути.

В ранних произведениях Л.Толстого развернутые сравнения не­многочисленны. Однако уже в этот период намечаются основные тема­тические сферы, откуда писатель черпает образы сравнений.

Одной из таких сфер для Л.Толстого был мир природы. В трило­гии писатель вводит в художественную ткань произведения сравнения этого типа как некие обобщенные образы, которые позволяют усилить наглядность, интенсивность повествования и степень его эстетичес­кого воздействия на читателя. Например: "Душа моя улыбается так же, как и освеженная, повеселевшая природа" (т. 2, "Отрочество", гл.П, с.И-12).

В ходе дальнейшего описания, на страницах трилогии и других произведений этого периода сравнения, почерпнутые из мира приро­ды, приобретают большую семантическую сложность, аналитичность структуры образа. Например: "... мысль о несправедливости Прови­дения, пришедшая мне в голову в эту пору совершенного душевного расстройства и суточного уединения, как дурное зерно, после дождя, упавшее на рыхлую землю, с быстротой стала разрастаться и пускать корни" (т.2, "Отрочество", гл.ХУ, с.ад-45).

Образ сравнения может строиться на основе представлений о взаимоотношениях человека с природой, причем предполагается типич­ность признака, на базе которого создается сравнение, Например:"Но как удержать от высказывания благородно-самодовольные порывы юности? Только гораздо позже вспоминаешь их и жалеешь о них, как о цветке, который - не удержался - сорвал нераспустившимся-и по­том увидел на земле завялым и затоптанным" (т.2, "Юность", гл.XXI, с.138). Подобные сравнения романтизировали повествование, вносили в него существенный элемент поэтичности и художественно­сти.

Другим источником сравнений для раннего Л.Толстого был сам человек со всей сложностью, богатством и разнообразием психоло­гических проявлений. Вот одно из таких сравнений: "Я находил в

- 75-

себе все описываемые страсти и сходство со всеми характерами, я с героями, и с злодеями каждого романа, как мнительный человек находит в себе признаки всех возможных болезней, читая медицин­скую книгу" (т.2, "Юность", гл.XXX, C.I7I).

Сравнения этого типа чрезвычайно характерны для раннего JI. Толстого. Обычно в качестве предмета сопоставления выступает психологическое состояние героя. Писателю нужно объяснить это со­стояние, и он сравнивает его с аналогичным состоянием оказавшего­ся в определенной ситуации человека, при этом образ сравнений глубоко понятен каждому из повседневного жизненного опыта. Срав­нение как бы повторяет и значительно усиливает тот признак, на основе которого строится сопоставление.

Подобные сравнения разнообразны по форме. Они могут быть ли­шены внешних показателей'сопоставления, но по содержанию подобны предыдущим. Так, в частности, уже в раннем творчестве JI. Толстого наметилось активное использование так называемых "неявных" срав­нений, в которых признак сравнения назван, но сам образ несколько нейтрализован введением ограничивающих уточнений Лапример: "В то время, как бабушка сказала, что он очень вырос, и устремила на него свои проницательные глаза, я испытывал то чувство страха и надежды, которое должен испытывать художник, ожидая приговора над своим произведением от уважаемого судьи" (т.1, "Детство", гл.XIX, с.59). В этой конструкции предмет сопоставления - "я", признак сравнения - "испытывал чувство страха и надежды", образ - "худож­ник", ограничивающее уточнение - "именно тот художник, который ожидает приговора над своим произведением от уважаемого судьи".

В других случаях признак сравнения может существовать импли­цитно, однако он естественно предполагается, так как представляет собой характерный и отличительный признак образа. Например: "Мне казалось всегда больно и оскорбительно, когда он; приходя ко мне наверх, молча близко подсаживался ко мне, немножко с тем выражени­ем, с которым доктор оадится на постель тяжелого больного" (т.2, "Юность", гл. XLV, с.225-226).

"Неявное" сравнение как бы растворяется в художественном контексте, однако стилистический эффект сравнения от этого не ста­новится меньше - благодаря сопоставлению, психологическое состо­яние героя приобретает глубокую развернутую характеристику, изло­женную в художественной убедительной форме. Некоторая отвлечен­ность рассуждений, свойственная анализируемым сравнениям Л.Толсто­го, вносит в контекст элемент нравоучительности и философствова­ния.

-76-

Умонастроение героя, его этические представления, психология могут быть раскрыты 1.Толстым и с помощью абстрактных образов сравнения, создаваемых на основе контрастности представлений. На­пример: "... меня, как оскорбительный диосонанс среди тихой и торжественной гармонии, поразил немецкий голос, кричавший..."(т.З, "Набег", гл.51, с.28). В отдельных случаях контрастность предмета и образа сравнения возникает благодаря лексической анто­нимии. Например: "... но мне тогда казалось, что так же, как нет ничего стыднее пошлых комплиментов, так и нет ничего милее и ори­гинальнее некоторой невежливой откровенности" (т.2, "Юность", гл.ХХУТ, с.156). Так система противоположений, столь характер­ная для творчества Л.Толстого в целом, находит выражение и в сравнениях.

Одним из источников образов сравнения для раннего Л.Толсто­го была также бытовая сфера. Эти сравнения конкретны по своей се­мантике, их назначение состоит в том, чтобы создать характеристи­ческие детали, выпукло очерчивающие предмет мысли. Бытовые срав­нения подчеркивают обыденность факта, действия и тем самым снижа­ют повествование, вносят в него элемент разговорности. Например: "По счастию, в помощь ему назначен был огромного роста комендор... с фонарем водивший его ночью по всему бастиону, точно как по сво­ему огороду, и обещавший к завтраку все устроить" (т.k, "Севасто­поль в августе 1855", с.105). Еще пример: "... видны были только две исхудалые руки, которыми он держался за грядки повозки, и под­нятые колени, как мочалы, мотавшиеся в разные стороны" (т.4, "Се­вастополь в августе 1855", с.61).

Таковы развернутые сравнения в раннем творчестве Л.Толстого. Обращает на себя внимание тот факт, что если в ранних произведе­ниях Л.Толстого неразвернутые (однокомпонентные) сравнения в ко­личественном отношении преобладают над развернутыми, то в более поздних произведениях писателя мы наблюдаем обратное соотношение: развернутые сравнения выступают как наиболее распространенная форма этого вида тропа. Изменение количественного соотношения можно объяснить тем, что развернутые сравнения в большей степени, нежели однокомпонентные, позволяли писателю проявить творческую индивидуальность, как нельзя более соответствовали аналитической природе стиля Л.Толстого. Распространенность сравнения увеличива­ла действенность его, производимый сравнением художественный эф­фект.

Анализ развернутых сравнений в поздних романах и повестях Л.Толстого показывает, что писатель сохранил приверженность

-77-

основным источникам сравнений.По-прежнему одним из таких источников служит мир природы.

Круг образов, взятых писателем из этой сферы, становится значи­тельно шире, более разнообразны функции сравнений. Отдельные ©равнения лишены конкретности и употребляются как символы, уси­ливающие значительность сказанного, оживляющие повествование. Например: "1Г действительно, как только он произнес эти слова, вдруг, как солнце зашло за тучи, лицо ее утратило всю свою лас­ковость..." (т.18, "Анна Каренина", чЛ, гл.IX, с.3*>). Другие сравнения - их значительно больше - объясняют явление, факт "возведением его к более общему (воображаемому) закону" , естест­венно протекающему в природе. Эти сравнения представляют собой миниатюрные, окрашенные философской рассудительностью, нравоуче­ния. Например: "Люди как реки: вода во всех одинакая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то ши­рокая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая.Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто сов­сем не похож на себя, оставаясь все между тем одним и самим со­бою" (т.32, "Воскресение", чЛ, гл. IX, с.194).

В данном случае сравнение основывается на условном уравнива­нии, тождестве сопоставляемых понятий ("люди" - "реки"), и в этом отождествлении обнаруживается авторское видение мира. Однако в поздних произведениях Л.Толстого появляется и другая разновид­ность подобных сравнений. В них совмещены два плана - точка зре­ния автора и точка зрения героя. С точки зрения героя предмет и образ - тождественные понятия, автор же видит в этом сравнении мнимое, ложное тождество. Например: "Граф Иван Михайлович был от­ставной министр и человек очень твердых убеждений. Убеждения гра­фа Ивана Михайловича с молодых лет состояли в том, что как птице свойственно питаться червяками, быть одетой перьями и пухом и ле­тать по воздуху, так и ему свойственно питаться дорогими кушанья­ми, приготовленными дорогими поварами, быть одетым в самую покой­ную и дорогую одежду, ездить на самых покойных и быстрых лошадях и что поэтому это все должно быть для него готово" (т.32, "Вос­кресение", ч.П, гл. ХУ, с.251).

Функциональная нагрузка сравнений усложняется,в сравнениях возникает двуплановость, они начинают участвовать в раскрытии об­раза, теснее становится их связь с общим содержанием произведе­ния.

В романах "Анна Каренина", "Воскресение", в повестях этого-78-

периода появляется сопоставление героя с растениями, животными. Так, Левин сравнивается с "деревом весною, еще не знающим, куда и как разрастутся его молодые побеги и ветви, заключенные в нали­тых почках" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, гл.ХП, с.160); Варень­ка - "с прекрасным, хотя ещё и полным лепестков, но уже отцвет­шим, без запаха цветком" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, гл.XXX, с.227); одаренные, высоконравственные люди, по несправедливости оказавшиеся в заключении, - с "запущенными и изуродованными за­брошенными растениями" (т.32, "Воскресение", ч.П, гл.XXX,с.313).

Качественно ново сопоставление чувств, состояния, поведения героев с состоянием, поведением животных. Например: "Масленнико­ву пора бы привыкнуть к общению с царской фамилией, но, видно, подлость только усиливается повторением, и всякое такое внимание приводило Масленникова в такой же восторг, в который приходит ласковая собачка после того, как хозяин погладит, потреплет, по­чешет ее за ушами. Она крутит хвостом, сжимается, извивается, прижимает уши и безумно носится кругами. То же самое был готов делать Масленников" (т.32, "Воскресение", ч.Г, гл. УП,с.189). Положительные герои Л.Толстого, оказавшиеся в трагической ситу­ации, сравниваются с птицами, животными, очутившимися в неволе. Так, Анна Каренина бьется,как “пойманная птица" (т. 18, "Анна Ка­ренина", ч.П, гл.XXIX, с.221); Катюша Маслова смотрит, "как за­травленный зверь" (т.32, "Воскресение", ч.1, г л Д Н , с.75); мальчик на скамье обвиняемых озирается, "как пойманный зверок"(т.32, "Воскресение", чЛ, гл.ХХХ1У, с.121) и т.д. Благодаря этим'сравнениям, художественный образ приобретал конкретные ин­дивидуальные черты, усиливалась экспрессивность и эмоциональ­ность повествования. Сравнения не только органически включались в общую атмосферу описания, но и активно содействовали созданию эмоционального настроя.

В поздних произведениях Л.Толстой обнаруживает особое при­страстие к сопоставлению состояния своих героев с аналогичным состоянием человека, оказавшегося в той или иной ситуации, эта группа сравнений наиболее многочисленна у Л.Толстого. С формаль­но-грамматической точки зрения подобные сравнения однотипны.Они обычно вводятся в текст выражениями: такой-то герой испыты­вал (ощущал) чувство (состояние), подобное тому (похожее на то) и далее следует развернутое сравнение, выступающее в виде при­даточного предложения. Например: "Он (Нехлюдов - Л.П.) испытал чувство, подобное тому, которое испытывают люди при известии о неожиданном большом несчастье" (т.32, "Воскресение", ч.П,

- 79-

гл.ХХ1У, с.305). Или: "Кити испытывала после обеда и до начала ве­чера чувство, подобное тому, какое испытывает юноша пред битвою" (т.18, "Анна Каренина", чЛ, гл.XI, с.51).

Развернутые сравнения этого типа ("неявные" сравнения) услож­няются, в них появляется новая деталь: 1.Толстой вводит значение условности, ситуативной ограниченности того состояния, с которым происходит сопоставление. Об условии сообщается в обособленном определении, входящем в состав развернутого сравнения. Например: "Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы че­ловек, возвратившийся домой и находящий дом свой запертым" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, глЛХ, с.154). (Ср.’."Человек испытал бы это чувство, если бы он возвратился домой и нашел дом свой запертым1).

Крут подобных сравнений в творчестве JT. Толстого с течением времени расширяется. Писатель сопоставляет состояние героя с его же состоянием в другой ситуации. Например: "Он испытывал теперь чувство, подобное тому, которое испытывал на охоте, когда приходи­лось добивать раненую птицу: и гадко, и жалко, и досадно" (т.32, "Воскресение", чЛ, гл.XIX, с.67).

Стремясь подчеркнуть естественность, натуральность описывае­мого факта, 1.Толстой обращается в сравнениях к образу ребенка. Так, Кити сравнивается с "милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, гл.XXX, с.236); Яшвин - с "матерью, заставляющей ребенка прини­мать лекарство" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, гл.XX, с.189); Каре­нин - с убившимся ребенком, который, "прыгая, приводит в движе­ние свои мускулы, чтобы заглушить боль" (т.18, "Анна Каренина",ч.П, гл.ХХЛП, с.219) и т.д.

Для стиля поздних произведения I.Толстого характерны сравне­ния с уточняюще-ограничительным значением. В ходе развертывания сравнительной конструкции происходит как бы корректировка пред­ставлений об образе сравнения, поиск наиболее точного образа, адекватного предмету сравнения. Например: "Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди - слегка, сами того не за­мечая, но так, как краснеют мальчики, - чувствуя, что они смешны своей застенчивостью, и вследствие того стыдясь и краснея еще больше, почти до слез" (т.18, "Анна Каренина", чЛ, гл.У, с.22). Или: "И- как не было успокаивающей, дающей отдых темноты на земле в эту ночь, а был неясный, невеселый, неестественный свет без своего источника, так и в душе Нехлюдова не было больше дающей отдых темноты незнания" (т.32, "Воскресение", ч.П, гл.ХХУШ, с.303-304).

-80-

По-прежнему немногочисленные сравнения, почерпнутые писате­лем из'бытовой сферы. Эти образы взяты из повседневной, обычной жизни, нарочито приземлены, предельно просты и по семантике, и по грамматической форме. Наиболее интересны те сравнения, которые I.Толстой использует для характеристики персонажа. Так, Облонский представлен читателю через серию сравнений, рисующих отдельные подробности его быта: "Степан Аркадьич не избирал ни направления, ни взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили к нему, точно так же, как он не выбирал формы шляпы или сюртука, а брал те, которые носят" (тЛ8, "Анна Каренина", ч.1, гл.1, с.9). Тот же Степан Аркадьич "любил свою газету, как сигару после обеда, за легкий туман, который она производила в его голове" (т.18, "Анна Каренина", ч.1, гл.1, с.10). В других случаях развернутые сравнения, содержащие бытовые образы, детализируют повествование, усиливая экспрессивность фразы. JT. Толстой вводит эти сравнения, когда возникает необходимость дать более конкретное представлениео действии, признаке, акцентировать внимание на какой-то детали, оживить изложение. Все конструкции этого типа минимально развер­нуты и носят характер проходных сравнений. Например: "Разговор, перебитый приездом, опять замотался, как огонь задуваемой лампы" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, гл.УП, с.145). Или: "... он чувст­вовал себя после бессонной ночи оживленным и свежим, как после холодной ванны" (т.18, "Анна Каренина", чЛ, гл.XXXI, с.112).

I.Толстой активно использовал и такое стилистическое сред­ство, как порядок расположения сравнительной конструкции в пред­ложении. В ранних произведениях писатель располагал развернутые сравнения преимущественно в традиционном порядке, т.е. в постпо­зиции к определяемой части предложения. Это придавало высказыва­нию характер полновесности, смысловой законченности. В поздних произведениях сравнительные обороты нередко начинают собою пред­ложение. Вот образец препозитивного сравнительного оборота:"Как определенно и неизменно частица воды на холоде получает из­вестную форму снежного кристалла, так точно, каждое новое лицо, приезжавшее на воды, тотчас же устанавливалось в свойственное ему место" (т.18, "Анна Каренина", ч.П, гл. XXX, с.225). Некото­рые исследователи считают, что это необычное расположение сопо­ставляемых частей делает фразу "причудливо-тяжеловесной"7.Одна­ко сравнительный оборот стилистически выигрывает от такого рас­положения. Инверсированное сравнение приобретает значительный логико-экспрессивный вес, становится по-особому заметным и выра­зительным, усиливает ощущение динамики конструкии в целом. Так,

- 81-

изменяя порядок расположения сравнительного оборота, JT,Толстой добивался необходимого смыслового и стилистического эффекта.

Поиск новых форм сопоставления, наиболее естественных и правдивых образов в итоге определил эволюцию сравнений в языЛ- Л.Толстого. В ходе этого процесса происходило расширение круга сравнений, усложнение их семантики и функций, увеличение дейст­венности сравнений.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Скворцова З.Н. Художественные сравнения в языке Л.Н.Тол- стого.-В кн.: "Сборник статей о Толстом".Ученые записки Горьков­ского ун-та, вып.XXIX, 1956.

2. Черемисина М.И. Сравнения в романе Л.Н.Толстого "Войнаи мир".~В кн.: "Толстовский сб. Статьи и материалы". Тула, 1962.

3. Стрельская А.М. Стилистические функции сложных предло­жений с союзом "как будто" в произведениях Л.Н.Толстого.-В кн.: "Лев Толстой. Проблемы языка и стиля. Доклады и сообщения IX-XI Толстовских чтений". Тула, 1971.

4. Здесь и в дальнейшем цитируется по изданию: Л.Н.Толстой. Полное собр.соч. (Юбилейное издание). Госполитиздат. М.-Л., 1928-1958. В скобках указываются том, наименование произведения и страницы.

5. "Литературное наследство", Л.Н.Толстой, т.2, № 37, 38. Изд-во АН СССР, М., 1939, с.375.

6. Чичерин А.В. О языке и стиле романа-эпопеи "Война и мир". Львов, 1956, с.20.

7. Черемисина М.И. Сравнительные конструкции русского язы­ка. Новосибирск, изд. "Наука”, 1976, с.58.

- 82-

В.Н. П Е Р Е Т Р У Х И Н

ПОДЧИНИТЕЛЬНЫЕ СОЧЕТАНИЯ С АНТОНИМИЧНЫМИ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫМИ-ОПРЕДЕЛЕНИЯМИ КАК СТИЛИСТИЧЕСКИЙ ПРИЕМ В ЯЗЫКЕ Л.ТОЛСТОГО

1. Антонимичность значении прилагательных ,как правило.явля­ется. достаточным основанием их синтаксической однородности в функции согласованных определений. Выражая противоположные при­знаки одного и того же предмета, согласованные определения-при­лагательные чаще всего сочиняются парным союзом не... а . реже - составным а не и находится в отношениях чистого противопостав­ления: первый признак отрицается, а второй утверждается (не бе­лый, а черный цвет), или, напротив, первый признак утверждается, а второй отрицается (черный, а не белый цвет). Такие определения могут сочиняться также разделительными союзами со значением вза­имоисключения (или, либо, то ли... то ли) и повторяющейся части­цей-союзом ни... ни, но не могут быть связаны сопоставительными союзами вроде а, но, однако. зато, хотя и пр.

2. Когда же антонимичные прилагательные сочиняются союзом л либо в единичных случаях бессоюзно, то ,как правило, обозначают признаки не одного, а разных предметов, если даже определяемое существительное стоит в форме ед.числа (такое существительное иногда вовсе не имеет форм мн. числа), ср.: из черной и белой б е р е з ы (К. Арсеньев), чужого и своего я з ы к а (В.В.Ви­ноградов); вечерней, утренней п о р о й (А.С. Пушкин).

3. Лев Толстой, пожалуй, первым начал использовать бессоюз­ные сочетания антонимичных прилагательных-определений для обо­значения исключающих друг друга, но диалектически взаимосвязан­ных и совместно проявляющихся признаков о д н о г о и того же предмета, ср.:

"Ростов... изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенностью, рассеянною, мас­сивною фигурой ("Война и мир", т.2, ч.1, гл.1У)"; "...Он стал ду­мать о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Кураги- на (Там же, т.З, ч.1, гл.УШТ-

В языке большого мастера такие бессоюзные сочинительные кон­струкции ошеломляюще выразительны и при внешней логической их не­сообразности психологически и художнически правдивы. В саком де­ле, оживленную компанию не могла не поражать сосредоточенная,рас-

- 83 -

сеянная фигура Безухова. Внутренне сосредоточенный, а потому внешне рассеянный, Пьер "не узнал Ростова и не ответил на его поклон", "задумавшись, не встал и не взял бокал", когда провоз­гласили тост за здоровье государя императора.

Заметим, что даже при существительном со значением конкрет­ного предмета антонимичные прилагательные обозначают здесь не фи­зические (воспринимаемые органами чувств) признаки, а отвлечен­ные качества-свойства.

4. Для обозначения взаимоисключающих, но сосуществующих ка­честв-свойств одного и того же явления Лев Толстой использовали подчинительные конструкции с антонимичными определениями-прила­гательными. В таком случае только ближайшее определение непосред­ственно связано с существительным, а предшествующее относится уже к этому парному объединению. Иначе говоря, антонимичные прилага­тельные-определения соподчиняются существительному не равноправ­но, а ступенчато, последовательно, что характерно не для сочине­ния, а для подчинения, ср.: (сосредоточенною, рассеянною) ф и ­г у р о й , но: маленький (большой ч е л о в е к ) , как но­вое (шерстяное п л а т ь е ) .

’'Красивый, молодой император Александр... своим приятным ли­цом и звучным негромким голосом привлекал всю силу внимания ("Война и мир", т.1, ч.З, гл.УШ)1!

Конструкции такого рода воспринимаются как парадоксальные, неожиданные именно потому, что логически однородные определения формально представлены как сентаксически неравноправные, неодно­родные. Столкновение противоположных смыслов в рамках подчини­тельной конструкции освежает, высвечивает поблекшую образность слов и порождает напряженную экспрессивность. Лев Толстой открыл весьма эффективный стилистический прием, позволяющий раскрыть внутреннюю противоречивость изображаемого (ср. поразительно удач­ное использование этого приема в песне М.Матусовского "Такая ко­роткая долгая жизнь").

5. Однако подчинительная конструкция для антонимичных и по­тому логически однородных определений-прилагательных - это костюм с чужого плеча, который при носке неизбежно деформируется. Приспо­сабливаясь к необычному содержанию, деформируясь, она сближается с сочинительной конструкцией. Действительно, как и при бессоюз­ном сочинении, мы можем без значительного ущерба для смысла кон­струкции: I) поменять антонимичные определения местами, например, ] негромким звучным голосом; 2) вставить между ними соединительный союз и; ср. (одновременно) звучным и негромким голосом; 3) пре'1

- 84 -

образовать их (иногда с известной натяжкой) в сложное прилага­тельное, ср. звучно-негромким голосом.

Лев Толстой чаще всего и в высшей степени мастерски исполь­зовал именно такие сложные прилагательные-определения с антони- мичными композитами, например:

"...Весь эскадрон с своими однообразно-разнообразными лица­ми, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стре­менах и снова опускался"("Война и мир", т.1, ч.2, гл.УШ);'Что ж вы? - закричал ему (Безухову. - В.П.) Ростов, восторженно­озлобленными глазами глядя на него. - Разве вы не слышите: здо­ровье государя императора!" (там же, т.2, ч.1, глЛУ); "Старая графиня сидела с счастливо-грустною улыбкой и слезами на глазах изредка покачивая головой"(там же, т.2, ч.4, гл.Х).

6. Открытый Львом Толстым эффективный стилистический прием на наших глазах превращается в эффектннй, - мнимозагадочный штамп - мишень для пародистов. Ср. объявленный администрацией "Клуба 12 стульев" в канун Нового года конкурс на лучшую плохую песню ("Лит. газета", 21. Х1Г.77). Пародируются и аналогичные слож­ные прилагательные в функции определения, ср.: высокомалохудо­жественную фотографию ("Лит. газета", 8. УП.77), потрясающие по маловысокохудожественному вкусу подарки ("Лит. газета"^4Л.78).

- 85 -

З.В. В А Л Ю С И Н С Я А Я

ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В СТРУКТУРЕ ДИАЛОГОВ РОМАНА Л.Н.ТОЛСТОГО "АННА КАРЕНИНА" .

Предложение в речи предоставляет ообой определенный элемент целого. Степень и .характер связанности предложения с различными час­тями окружения различны. У отрицательного предложения наблюдаются свои отношения с контекстом, и прежде всего оно оказывается одним из звеньев двучленного единства. В связном тексте имеется предло­жение, составляющее с отрицательным противопоставительное,разъяс­нительное или другое единство;-1' Звенья таких единств в повество­вании морут находиться рядом, но нередко встречаются отрицатель­ные единства о дистантным расположением частей. Например, один из образцов в романе Л.Н.Толстого "Анна Каренина" начинается так:Но общий дух детской и в оообенности англичанка очень не понра­вились Дарье Александровне^ Д р у г о е звено противопоставления на- ходитея в начале предыдущего большого абзаца: Чернобровая, черно­волосая румяная девочка, о крепеньким, обтянутым куриной кожей, красным тельцем, несмотря на суровое выражение, с которым она по- омотрела на новое лицо, очень понравилась Дарье Александровне;она даже позавидовала ее здоровому виду. (I9,I93;6, XIX). Начала абза­цев представляют ообой единотво, организуя текст, состоящий из этих абзацев. Таким образом, функционирование отрицательных предложений в повествовании отмечено включенностью их в двучленные отрицатель­ные единства.

Диалог - сложная речевая структура.Элемент диалога - реплика-, с одной стороны, представляя собою предложение или ряд предложений со своими внутренними особенностями и связями, обладает свойства­ми, сближающими ее в определенной мере с повествовательным текстом? с другой стороны, как элемент развивающегося связного текста, создаваемого разными лицами, реплика вступает в связи, определяю­щиеся спецификой диалога как сложного целого особого рода. Поэтому реплика охватывается двуплановыми отношениями, так сказать, в го­ризонтальном и вертикальном направлениях,^

Отрицательные предложения и в диалоге обнаруживают свое яркое свойство соотносительности. Но здесь они вступают в более слож­

ные и разносторонние связи, чем в повествовании.В реплике, состоящей из нескольких предложений, в том числе

и отрицательного, наблюдаются отрицательные единства, подобные тем, которые создаются в повествовании. Например, в следующей реплике имеется противопоставительное отрицательное единство:

- 86-

- Я вот что намерен сказать, - продолжал он холодно и спокойно.- и я прошу тебя выслушать меня. Я признаю, как ты знаешь, ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда не позволю оебе руководствоваться этим чувотвом;| но еоть известные законы прили­чия,которые нельзя преступать безнаказанно. (18,153}2,1Х)Пример разъяснительного единства о причинно-следственными отно­шениями: - А ты никуда не поехала: тебе, верно.с к у ч н о было ? (18, 118,1 ХШ1).Ь ~

Как и в повествовательном тексте, отрицательные единства в решшке часто сочетаются друг с другом. Второе звено одного един­ства может дать начало другому единству: - Он, очевидно, хочет ос­корбить меня, но оскорбить ме;нй он не может - противопоставительное единство, второе звено которого составляет первое звено имеющего­ся в этой же реплике разъяснительного единства: ... оскорбить ме­ня он не может.I и я всей душой желал бы помочь ему (...) (18,30; 1,3011)..

Итак, реплика, включающая отрицательное предложение,может целиком представлять отрицательное единство или содержать его в своем составе. Однако не со всяким рядом стоящим в реплике пред­ложением отрицательное предложение составляет единство. Например, в следующем олучае: - Одно еще я тебе должен оказать. Ты знаешь

Вронского? - Нет, не знаю. Зачем ты спрашиваешь? (18.43: 1,Х1) предложение Нет, не знаю, как всякое отрицательное предложение, входит в отрицательное единство, но не с соседним предложением. Реплика состоит из разнонаправленных частей. Отрицательное пред­

ложение соотносительно с предшествующим вопросом, а предложение Зачем ты спрашиваешь? ведет диалог дальше и связано с последующей репликой. Таким образом, при анализе функционирования отрицатель­ных предложений в диалоге необходимо обратиться к конструкциям» отражающим специфику диалога как связного текста, имеющего свои закономерности продвижения вперед.

Диалог часто состоит из многих реплик, но в нем выделяются минимальные диалогические единства, включающие две связанные реп­лики.6 Связанность реплик отражается во многих их структурных особенностях.7 При выяснении отношений диалогических единств и отрицательных единств, двух типов объединений, возникновение и существование которых связано с разными причинами, оказывается, что отрицательное единство может располагать свои звенья, охватывая элементы диалогического единства. Они разнообразны по структуре и отношениям между звеньями-репликами. Отрицательное звено может со­ставлять первую реплику: - Я ведь,кажется,уже лет девять не говел.Я и не подумал. -Хорош! (IS,4,*5,1); отрицательной может быть вто-

■-87-

рая реплика: - Вы надолго приехали? - Я не знаю, (18,35;1,ХХУ); отрицательный обе реплики: - Отчего ты не женишься? - Не пришлось. (18, 97; I, ХХУ).

Наиболее типичен в романе второй случай. Здесь наблюдаются внутренние структурные и смысловые особенности, связанные о харак­тером сочетающихся предложений. Смысловая спаянность диалогическо­го единства часто подтверждается сходным лексическим составом реплики: - А ты помнишь мать? - Нет, не помню. (19,306;7,Х1Х);- Я хочу.чтобы вы поехали в Москву и просили прощения у Кит и. -Вы не хотите этого. (18,147; 2,УП). Спаянность реплик - звеньев отри­цательного единства-часто поддерживается словом нет в ответной реплике. Оно возможно потому, что отрицательное звено есть реплика диалога. Предложение Нет, не помню оразу говорит о своей принад­лежности к диалогическому единству и даже дает знать (именно за счет слова нет), каково общее содержание предыдущей реплики. Отри­цательное звено нередко представляется собою предложение устойчи­вого состава (Не помню. Не знаю, Не могу. Не может быть и т.п.), сочетающееся с первой репликой определенного типа.

В диалогических отрицательных единствах романа "Анна Каре­нина" между звеньями редко наблюдаются отношения противопостави­тельного характера, тогда как в отрицательных единствах авторской речи такие отношения типичны. Между репликами они возможны в 4тех случаях, когда собеседник подхватывает высказывание другого лица, не соглашаясь с ним: - (...) Дело в том, что я точно люблю карака­тицу. - Но она не помешает вам любить жену. (19, 9; 5, П). Раз­новидности отношений мезду репликами - звеньями отрицательных единств со вторым отрицательным звеном- определяется типом первого предложения - реплики и характером реакции (ср.: первая реплика - побудительное предложение, вторая - Не могу. Не хочу и т.п.; пер­вая - вопросительное предложение, вторая - Не знаю» Не помню и т.п.) Типовые значения диалогических отрицательных единств могут содер­жаться в них как подтекст, например: - От князя Скоро думова к Сер­гею Алексеевичу. - Они не встали еще. (19,104; 5,XXIX) в общем значит "Надо видеть - Видеть еще нельзя".

Отрицательные диалогические единства с отрицанием во второй части представляют собой типичные объединения потому, ,что отрица­

ние естественно как вид реакции и по сути своей вторично.Положение отрицательного предложения в начале первой реплики - явление редкое. Это может быть констатация факта как реакция на действительность.В романе это, главным образом, предложения ,с полувопросительным или предположительным значением, например: В это время беседку прохо­

дил высокий генерал. Прервав речь, Алексей Александрович поспешно.- 88-

но достойно встал и низко поклонился проходившему военному.-Вы не скачете? -пошутил ему военный. - Моя скачка труднее, -почти­тельно отвечал Алексей Александрович. (18,220; 2 XX ХШ1) .Часто в первой реплике после начального отрицательного предложения имеются другие и с ними оно составляет единство. Отношения внутри таких единств могут быть разными, интерес представляет оценочное значение второй части, например: Увидав мужя,Аняя подняла голову и, как будто просыпаясь.улыбнулась,- Ты не в пос­тели? Вот чудо! (18, 153; 2,IX).

Отрицательное единство, состоящее из двух отрицательных звень­ев, охватывает реплики и диалогические единства . полностью или 1астично. Выделяется ряд структурно-семантических типов'таких отрицательных единств, причем обращает на себя внимание тождест­венность слов с отрицанием в звеньях единства. Например: - Я не знаю. - Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том,что (...)(19, 7; 5, I), где вторая часть единства (Не знаете?) является эмоциональным переспросом, относящимся к отрицательной реплике, которая сама составляет отрицательное звено другого единства;- Неужели вам не скучно в деревне? - Нет, не скучно, я очень за­нят (18,35; I, IX), где вторая часть выражает несогласие с предположением, содержащимся в первой части; - (...) Васенька что- то затеял там. Слышишь хохот и его голос? Не пойти ли? Пойдем!- Нет, я не пойду (19, 164; 6,XI), где в первой части - побужде­ние, выраженное в отрицательной конструкции, во второй - несогла­

сие и др.Итак, существуют диалогические отрицательные единства, характе­

ризующиеся тем, что их звенья располагаются в репликах и в диа­логических единотвах. Отрицательное предложение может вовлекаться в разные отношения, входя одновременно в два единства, одно из которых находится в пределах реплики, а другое захватывает выска­зывание собеседника.При этом звенья сложного единства могут иметь угловое расположение, как , например, в следующем случае: -Мне все кажется, что они обидятся, окажут: зачем это ты приходил без дела?

- Нет, не ооидятся. Уж я за это отвечаю. (19,251; 7, Л ).Может быть цепное расположение звеньев диалогических

отрицательных единств, которые накладываются друг на друга в местоположении отрицательного предложения, например:

- Я только хочу сказать, что, подав надежду одному ...- Мама, голубчик, ради бога, не говорите. (...)- Н е буду, не буду. (...) (18, 50; I, ХП), где отрицательное

- 89-

предложение средней реплики одновременно входит в единства с пер­вой и третьей репликами даалога. Если учесть,что средняя реплика имеет продолжение (ср.: - Мама, голубчик, ради бога, не говорите. Так стоашно г о в о р и т ь п р о это), то схема усложняется в результате наложения углового и цепного диалогических отрицательных единств и отрицательное предложение Мама, голубчик, не говорите входит одновременно в три отрицательных единств.,

Таким образом, положение отрицательного предложения в диа­логе представляет собою яркое свидетельство многоплановости отношений, которыми охватываются элементы диалога. Б диалоге» как и в повествовании, отрицательные единства, сами являясь результа­том объединения элементов речи, в свою очередь служат организации текста.

В составе диалога функционируют и частноотрицательные пред­ложения, и при их анализе должны обнаружиться особенности в форми­ровании тех или иных объединений. В диалоге часто встречаются предложения без отрицания не, но с отрицательным словом нет. которые формируют специфические отрицательные предложения диалогической речи. Возникают отрицательные предложения своеоб­разных структур, и вырабатываются устойчивые их формы, отвечаю­щие некоторым типовым структурам диалога (ср.: - Нет, а что ?- Нет, но ... и т.п.).

В диалогах романа Л.Н.Толстого "Анна Каренина" находят от­ражение закономерности употребления отрицательных предложений, возникающие из их общих свойств, и замечаются особенности автор­ской манеры в использовании предложений этого тша,

П р и м е ч а н и я1) См.: З.В. Валюсинская. Отрицательные предложения в структуреавторского повествования Л.Н. Толстого. - В кн.: Язык и стиль Л.Н.Толстого.Вып.I. Тула, 1976.2) Л.Н.Толстой. Полное собрание сочинений под общей редакцией В.Г.Черткова. ЕИХЛ, т.19, М.,1935, стр.193,часть шестая,XIX.В дальнейшем все примеры даются по указанному изданию, т.18,М.-Л., 1934, т.19, М.,1935. В скобках после примеров цифры последователь­но указывают том, страницу, часть главу.3) См.об этом: И.П.Святого. Типы диалогических реплик в совре­

менном русском языке. АКД, М.,1967.4) Вертикальной чертой здеоь и далее показана граница между звеньями отрицательного единства.5) Здесь и далее, где это возможно, авторские слова,вводящие

прямую речь, опущены.

- 90-

6) См.:Н.Ю.Шведова. К изучению русской диалогической речи. Решшки-повторы.-Ш , 1956, №2.7) См::Т.Г. Винокур. О некоторых синтаксических особеннос­тях диалогической речи в современном русском языке.-В сб.:Ис­следования по грамматике руоского литературного языка.М. ,1955; М.Л.Мкхлина. Из наблюдений над синтаксисом диалогической речи,. АЦД, Л.,1955; Лекоические средства овязи реплик в диалогической речи по пьесе М.Горького "Васса Железнова" (вариант 1910 г.)г Уч.зап.Пятигорск.педаг.институт, т.II,1956; Э.А.Трофимова. Примые выражения взаимосвязи реплик диалогической речи (на материале современного англ.языка). АВД,М.,1964; указанные выше работы о диалоге и мн.др.

- 91-

S. H. В Е Л И К О Д В О Р С К А Я

СЛОЖНОПОДЧИНЕННЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ С ПРИСУБСТАНТИВШМИ

ГГРЩАТОЧНЫМИ, СОВМЩАЩИМИ НЕСКОЛЬКО ЗНАЧЕНИИ

/НА МАТЕРИАЛЕ ЯЗЫКА РОМАНА Л.Н.ТОЛСТОГО "ВОСКРЕСЕНИЕ"/

Сложноподчиненные предложения присуботан^ивного типа, как конструкция с многоплановыми отношениями меаду главной и прида­точной частями, привлекают к себе многих исследователей1. В по­следние десятилетия эти конструкции рассматриваются в плане способности совмещения нескольких значений, выявляются природа и характер основных и добавочных значений сложноподчиненных предложении с присубстантивной придаточной частью, выясняются причины появления добавочных значений2. Однако до сих пор воп­рос о сущности добавочных значений, о способах их выражения в структуре сложноподчиненного предложения остается еще недоста­точно разработанным.

В данной работе рассматриваются сложноподчиненные предло­жения с присубстанФивными придаточными, оовмещающими несколько значений, в языке романа Л.Н.Толстого "Воскресение".

Типичной функцией присубстантивных придаточных является атрибутивная функция. Она порождается самой структурой сложно­подчиненного предложения этого типа: опорное слово - имя суще­ствительное + указательное слово /в главной части/; относи­тельное слово, анафорически повторяющее это опорное слово /в придаточной части/ . Атрибутивные отношения, порожденные такой структурой, присущи всем без исключения сложноподчиненным пред­ложениям с присубстантивно-определительной частью.

Предложения такой структуры наиболее широко представлены в языке романа "Воскресение". Таких предложений обнаружено в романе около 1200, причем около 700 сложноподчиненных предложе­ний, придаточная часть которых относится непосредственно к су­ществительному, около 500 - к существительному с указательным словом. /Описание этих предложений - за рамками данной работы/.

Однако далеко не всегда в речи представлены такие, так сказать, идеальные структуры. Нередко в одном предложении сов­мещаются элементы нескольких структур, в результате чего между частями сложного предложения создаются более сложные отношения.

- 92-

i

Среди сложноподчиненных предложений с присубстантивными при­даточными выделяются прежде всего такие, в которых добавочные, значения создаются совзом, присоединяющим придаточную часть к главной. В роли союзов в таких предложениях употребляются что, чтобы /чтоб/ , будто. словно, как будто и др. /Напр.: Нужно такую жизнь строить, чтобы в ней всем было просторно/. К анализу таких предложений языковеды подходят по-разному. Так, А.К.Гвоздев рас­сматривает такие предложения в составе сложноподчиненных с прида­точными определительными, отмечая, что предмет в подобных предло­жениях 'характеризуется "путем указания на обобщенные факты, иног­да с оттенком назначения, цели"^. В.А.Белошапкова5 относит такие предложения к типу местоименно-соотносительных союзных предложе­ний. С.Е.Крючков и Л.В.Максимов^ рассматривают подобные конструк­ции в главе "Сложноподчиненные предложения с качественно- и ко­личественно-обстоятельственными придаточными" как предложения с многозначными придаточными, что представляется удачным: в предло­жении совмещаются разные структуры, порождающие разную семантику. В главной части опорное слово, имя существительное, предполагает определительную придаточную часть, а придаточная часть присоединя ется союзом - и это вносит иное значение в сложноподчиненное пред ложение.

В анализируемом тексте предложения с совмещенной (структурой и значением употребляются сравнительно редко. /Ж это, конечно, не является особенностью языка романа "Воскресение". Ср. утверждение Н.С.Валгиной: "Значительно реже определительные придаточные присо едияяются к главной посредством союзов..."7/. Это сложноподчинен­ные предложения, построенные по схеме существительное + ук. сл. в главной части - союз - в придаточной.

Рассмотрим эти предложения.I. Указательное слово такой + имя существительное в главной

части сложноподчиненного предложения - союз что - в придаточ­ной /наиболее типичное построение в языке романа "Воскресение"/: ...и ему вдруг ... представилооь лицо Ma-rieite , ее вздох и взгляд..., и ее улыбка, - с такой ясностью, что он как будто ви­дел ее... /292/; Ведь про нашего брата такое понятие, что кон­войный офицер, значит, грубый человек... /386/.

В подобных предложениях совмещается качественно-определи­тельное значение, создающееоя наличием указательного слова та­кой + существительное в главной части,и значение степени ка­чества, которое создается указательным словом с качественным

- 93-

значением в главной части и союзом что - в придаточной. Степень определительности придаточного зависит от лексико-грамматических свойств имени существительного. Если существительное имеет качест­венное значение, то сильнее проявляется значение степени., менее - значение определительности. /Ср. в предложении: ...с такою ясно­стью, что.../. В главной части таких сложноподчиненных предложе­ний возможно однородное употребление существительного и качествен­ного наречия: Полковник рассказывал так внушительно и самоуверен­но и с таким достоинством, что ни у кого не доставало духа пере­бить его /вЧ/; Было так холодно, и такой пронзительный ветер, что Нехлюдов озяб в легком пальто и все прибавлял шагу, стараясь согреться /237/.

Если же опорное олово - существительное лишено качественного значения, ,то основным значением будет определительное, а значение степени осознается как второстепенное, добавочное: За окородным,говорят, на навозном осьминнике рожь-матушка такая, бог дал, роди­лась, что и крюк не берет, переплелась вся и полегла постелью. /360/.

Значительно затемняется определительное значение в таких сложноподчиненных предложениях, в которых придаточная часть отно­сится к тройному члену: указательное слово + прилагательное + су­ществительное. Такие придаточные являются прищаточными меры и степени с добавочным определительным значением:... но мальчик таким строгим, страдальческим взглядом взглянул на него, что Нехлюдов не стал тревожить его расспросами /Э6И/ | Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было понять... /13в/.

Отрыв существительного от сочетания прилагательного с ука­зательным словом еще более усиливает значение меры и степени и делает определительность едва ощутимой: Жара в накаленном в про­должение целого дня солнцем и полном народа большом вагоне треть­его класса была такая удушливая, что Нехлюдов не пошел в вагон, а остался на тормозе /352/.

Нередко в главном предложении употребляется слово степень г слово, фактически лишенное предметного значения, и сочетание "до такой степени" оказывается оинонимичным указательным словам так, до того, такой, настолько8: Замедлил же он высылкой потому,что никак не мог собрать крестьян, которые в своей недобросовест­ности дошли до такой степени, что для понуждения их необходимо

- 94-

было обратиться к власти /18/; Расположение духа Нехлюдова было до такой отепени благодушное, что и этот человек был нынче не не­приятен ему /432/.

В.А.Белошапкова рассматривает такие предложения, как "син­таксически связанные структуры: их значение не вытекает непосред­ственно из значения компонентов, а выводится из структурной схе­мы в целом"®.

В роли указательного слова в рассматриваемых предложениях может быть не, только местоимение такой, подчеркивающее качествен- но-степенное значение придаточного, но и то с указательно-выдели­тельной функцией: это было то же самое чувство, но только с тоюразницею, что тогда оно было временно, теперь же оно было посто­янно /375/; Этим г объяснилось для Нехлюдова то удивительное явле­ние, что самые кроткие по характеру люди, неспособные не только причинить, но видеть страдания живых существ, спокойно готовились к убийствам людей /377/.

В подобных предложениях придаточные части имеют выделитель­но-определительное значение.

2. Указательное слово таков + существительное в главной части, сравнительный союз - в придаточной:

Софья Васильевна обратилась к Колосову с вопросом: об его мнении о новой драме таким тоном, как будто это мнение Колосова должно было решить всякие сомнения и каждое слово этого мнения должно быть увековечено /98/; Ответы свои выговаривала Бочкова чрезвычайно смело и с такими интонациями, точно она к каждому ответу приговаривала: "Да, Евфииия, и Бочкова, копию получила, и горжусь этим, и смеяться никому не позволю" /34/.

В сложноподчиненных предложениях такого построения основ­ным назначением придаточного является определение существитель­ного с указательным словом, но это определение дается через сравнение, придаточная часть имеет добавочное сравнительное значение.

Такие предложения в языке романа "Воскресение" единичны.3. Присубстантивно-иэьяснителыше придаточные,Как известно, имя существительное может выступать в роли

опорного слова и в таких сложноподчиненных предложениях, прида­точная часть которых выполняет изъяснительную функцию; необхо­димость придаточного вызывается лексико-гракматическкмк свойст­вами этого слова. Опорное слово (руществительноф, как первый и

- 95-

необходимый компонент сложноподчиненных предложений с придаточны­ми присубстантивно-определительными, вносит и в сложноподчиненные предложения с изъяонительной придаточной частью добавочное опреде­лительное значение. Степень определительности зависит от значения и грамматических'свойств опорного слова - существительного.

Если опорным словом является отглагольное существительное со значением речи, мысли, восприятия или устойчивое сочетание гла­гольного типа с теми же значениями, то определительный оттенок придаточного предложения очень слаб:

Приказчик, улыбаясь, встретил Нехлюдова с известием, что му­жики соберутся вечером /219/; И я сделаю распоряжение, чтобы эта мера была отменена и люди эти водворены на место жительства /302/; Старушка эта сидела у печки на нарах и делала вид, что ловит четы­рехлетнего коротко обстриженного пробегавшего мимо нее толстопузо­го, заливавшегося смехом мальчика У112/.

Существенную роль в выражении значения сложноподчиненного предложения с присубстантивно-изьяснительной придаточной частью играет указательное слово. Управляемое указательное слово подчер­кивает изъяснительное значение придаточной части.

Ср.: I/ Нынче утром он получил записку от швейцарки-гувер- 1нантки,,.. что она будет в городе между тремя и шестью часами ждать его в гостинице ‘"Италия" /24/; ... а считалось священным и Iважным то, что накануне получена была за номером с печатью и за­головком бумага о том, чтобы к девяти часам утра были доставлены |в нынешний день, 28̂ -го апреля, три содержащиеся в тюрьме подслед- jственные арестанта - две женщины и один мужчина /б/.

Если в первой предложении изъяснительное придаточное имеет явное добавочное определительное значение, то во втором управля- iемое указательное слово полностью снимает это значение.

Опорное существительное может иметь при себе и согласующе- 1еся с ним указательное слово. Выполняя выделительную функцию,

■'это указательное слово значительно -уоиливает определительность придаточной части: ...защитник Масловой ... был остановлен во время чтения председателем, когда, желая охарактеризовать лич­ность Маоловой, он коснулся внутренних причин ее падения, на том основании, что слова защитника якобы не относятся прямо к делу... /159/.

В этом предложении есть еще и значение причины, создающе­еся семантикой опорного слова и возможностью отнесения прида-

- 96-

точной части к главной в делом.Двойственная функция придаточной части может находить выраже­

ние в одновременном употреблении управляемого указательного слова, подчеркивающего изъяснительную функцию придаточной части и согла­сующегося, подчеркивающего ее определительное значение:

И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека не может познать истины, что истина открывается только совокупностью людей... /286/.

Так в языке находят отражение многообразные связи, их пере­плетения, существующие в реальной действительности.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 См. работы Н.С.Поспелова, С.Г.Ильенко, JI.С.Максимова, В.И.Ко- духова, М.А.Мкртычевой, И.Г.Чередниченко, М.П.Якубович и др.

2 Д.И.Баршай, "О сложноподчиненных предложениях, имеющих не­сколько значений", РЯШ, 1966, И? I; П.А.Дмитриев. "О значении некоторых придаточных", РЯШ, 1966, № I; 3.А.Литовкина. "При- субстантивные придаточные предложения с оттенками обстоятель­ственного значения", КД, Харьков, 1967; П.М.Криворучко. "До-

■ бавочное значение придаточного определительного".- "Ученые записки Киевского пединститута иностранных языков", т.Ш,Киев, 1957; М.А.Павловская, "Функция сложных предложений © определительными придаточными",-"Ученые записки Л Г Ж им.А.И.Герцена", т.144, 1958; М.А.Шахматова. "Определительные, придаточные с добавочным пространственным значением в рус­ском языке", КД, Л., 1970, и др.

3 См. положение В.И.Кодухова о двух элементах, на которых ба­зируется определительное предложение как синтакоическая структура /"Сложноподчиненные предложения в русском литера­турном языке второй половины 18 в.". АДД, Л., 1967/

4 А.Н.Гйоздев. Современный русский литературный язык, ч.П,Учпедгиз, 1961, с.259.

5 Современный русский язык, ч.П под ред. Е.М.Галкиной-Федо- рук, МГУ, 1969, с.570.

6 Современный.русский язык. Синтаксис сложного предложения. "Просвещение", 1969, с.69-78.

? Н.С.Валгина. Синтаксис современного русского языка, М."Высшая школа", IS73, с.308.

® Грамматика современного русского литературного языка, "Наука", м . , IS70, С.687. -97-

?-5

Н.А. В А К У Л Е Н К О

СЕМАНТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ФУНКЦИЙ СЛОЖНЫХ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИИ В РОМАНЕ Л.Н.ТОЛСТОГО "ВОСКРЕСЕНИЕ"

В данном исследовании термин "сложные синтаксические кон­струкции" используется в его традиционном понимании. Объектом изучения служат многочленные сложноподчиненные предложения, построенные по способу однородного или неоднородного, а также последовательного подчинения и употребленные в чистом виде или во всевозможных комбинациях. Поликоипонентные сложноподчинен­ные предложения рассматриваются в составе предложений с бессо- ю з н ы у. и' союзным соединением частей.

Некоторые исследователи, говоря "о художественной манере позднего Толстого", вполне справедливо отмечают экономию худо­жественных средств, стремление к простоте стиля.1

Простота стиля Л.Н.Толстого достигается рациональным ис­пользованием лексических ресурсов и синтаксических средств, в том числе и сложных синтаксических построений2.

Сжатость изложения у Толстого создается употреблением раз­личных синтаксических структур, среди которых значительное мес­то занимают поликомпонентные сложноподчиненные предложения.

В нашей работе ставится цель: выявить семантические кон­тексты, в которых писатель использует исследуемые структуры, и показать их стилистические функции. Характеризуется также час­тотность употребления анализируемых конструкций.

Многочленные сложноподчиненные предложения в чистом виде и в структуре союзных и бессоюзных сложных предложений составляют 4-ю часть всех предложений романа. Сравнив эти данные с подобны­ми результатами по роману "Анна Каренина"3, видим, что наши на­блюдения аналогичны выводу о том, что Толстому все более присуща емкая по содержанию и по структуре фраза.

Среди типов многочленных сложноподчиненных предложений в романе "Воскресение11 явно преобладают конструкции с последова­тельным подчинением (Ь7% против 26% однородного подчинения и 17% неоднородного подчинения). В чистом виде, т.е. в конструкцй' ях, состоящих не более чем из двух придаточных частей, анализи­руемые структуры в исследуемом материале обнаруживаются значи­тельно реже. Последовательное подчинение составляет 27% к общехУ количеству примеров с этим видом связи придаточных частей, неоД' нородное подчинение - ЗОЙ и однородное подчинение 11%.

-98-

S исследуемом материале наиболее употребительным типом поли- компонентных сложноподчиненных предложений являются конструкции одночленных структур с придаточными изъяснительными и определи­тельными, связанными с главной по опособу последоват'ельного под­чинения (преимущественно), однородного и неоднородного подчине­ния, - в чистом виде и в разнообразных комбинациях. Например:"Она (Маслова - Н.В.) с соболезнованием смотрела теперь на ту каторжную жизнь, которую вели в первых комнатах бледные, с худы­ми руками прачки, из которых некоторые уже были чахоточные, сти­рая и гладя в ЗО-тиградусном мыльном пару с открытыми летом и зимой окнами, и ужасалась мысли о том, что и она могла поступить в эту каторгу" (ХШ, чЛ, П, оЛ2).

Наиболее часто определительные придаточные части присоеди­няются к главной с помощью союзного слова который (73$), причем писатель в романе "Воскресение", как и в других своих произведе­ниях, не избегает частых повторений этого средства связи (см. предыдущий пример). Именно повторения одного и того же средства связи делают сложную конструкцию предложения более доступной для понимания, помогают четче расчленить многоступенчатую мысль. Та­кие повторения средства связи не следует считать, как полагают некоторые исследователи^, стилистической погрешностью, допущен­ной великим художником олова. Это одно из стилистических средств создания разговорного характера высказывания, облеченного в слож­ную форму. Сказанное относится и к часто встречающемуся у Толсто­го союзу или союзному слову что: "Нехлюдову же было удивительно, как это он, этот дьячок, не понимает тс™, ч т о все, что здесь да и везде на свете существует, существует только для Катюши и что пренебречь можно всем на свете, только не ею, потому что она - центр всего"(ХШ, чЛ, ХУ, с.58).

И, в большинстве других случаев автор повторяет союз или со­юзное слово, осооенно перед однородными придаточными частями, что способствует усилению экспрессии предложения и контекста в Целом: "Если бы Нехлюдов тогда ясно сознавал свою любовь к Катю­ше и, в особенности, если бы его стали убеждать в том, что он никак не может и не должен соединить свою судьбу с этой девушкой то очень легко могло бы случиться, что он с своей прямолинейно­стью во всем решил бы, что нет никаких причин не жениться на де­вушке, кто бы она ни была, если только он любит ее"(ХШ, чЛ, ХП, с.49).

Однако в исследуемом материале обнаружены и такие поликом- понентные сложноподчиненные предложения, в которых перед послед-

-99-

ней однородной придаточной частью, соединенной с предыдущими со­чинительным союзом И, пропущен подчинительный союз или союзное слово, а перед сочинительным союзом стоит запятая. Наличие этой запятой дает основание предполагать, что перед нами конструкция сложносочиненного предложения, усложненного многокомпонентным сложноподчиненным предложением с однородными придаточными частя­ми: "Что-то было такое необыкновенное в выражении лица, и страш­ное и жалкое в значении сказанных ею слов, в этой улыбке и в том быстром взгляде, которым она окинула при этом залу, что предсе­датель потупился, и в зале на минуту установилась совершенная ти­шина" (ХШ, ч Л IX, с.35-36). Или предложение "и в зале на мину­ту установилась тишина" связано сочинительной связью с главной частью "что-то было такое необыкновенное в выражении лица, и страшное и жалкое в значении сказанных ею слов, в этой улыбке..'.', или с придаточной частью "что председатель потупился". Общий смысл предложения убеждает в последнем. Тогда почему же употреб­лена запятая перед И? Думается, что она указывает на присоедини­тельный характер данной конструкции, а такие построения, как из­вестно, наиболее типичны в разговорной речи. Следовательно, как раз таким интонированием сложных построений Толстой приближал стиль своих художественных произведений к разговорному. Еще один пример свойственной Толстому манеры постановки запятой перед однородной придаточной частью, в данном случае временной, при отсутствии второго подчинительного союза: "Когда же он уезжал, и Катюша, стоя.на крыльце с тетушками, провожала его своими черны­ми, "олными слез и немного косившими глазами, он почувствовал, однако, что покидает что-то прекрасно», дорогое, которое никогда уже не повторится”(ХШ, ч.1, ХП, с.49). Можно привести еще анало­гичные примеры, убеждающие в том., что постановка запятой перед однородной придаточной частью при отсутствии второго подчини­тельного союза не закреплена за определенными типами придаточных частей.

Порядок расположения компонентов многочленного сложноподчи­ненного предложения в романе выполняет стилистическую роль: Тол­стой ставит в препозицию те части анализируемой структуры, кото­рые отличаются семантической и экспрессивной емкостью. Например, первое предложение романа: "Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ни­чего не росло на ней, как ни считали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья

-IOO-

и ни выгоняли всех животных и птиц, - весна была весною даже и в городе"(ХШ, чЛ, I, с.5).

Семантические функции многочленных сложноподчиненных предло­жений в изучаемом романе Толстого, как и у других писателей, обусловлены контекстом.

Общеизвестно, что произведения Толстого, в том чиле и ро­ман "Воскресение", отличаются глубоким психологизмом, раскрытием внутреннего мира героев, описанием их чувств, мыслительной дея­тельности, взаимоотношений людей и т.д. Эти тонкие и сложные по­нятия невозможно было бы выразить .без использования соответству­ющей им языковой формы. Такой формой и служат сложные синтакси­ческие конструкции в их разновидностях.

Наиболее часто Толстой употребляет их в романе "Воскресе­ние" в семантической функции выражения различных чувств, психо­логически напряженных ситуаций (?7$): "Он чувствовал, что влюб­лен, но не так, как прежде, когда эта любовь была для него тай­ной и он сам не решался признаться себе в том, что он любит, и когда он был убежден в том, что любить можно только один раз, - теперь он был влюблен, зная это и радуясь этому и смутно зная, хотя и скрывая от себя, в чем состоит эта любовь и что из нее может выйти” (ХШ, чЛ, Х1У, с.55).

Второе место по частотности в романе занимают исследуемые структуры с функцией детального изображения мыслительной дея­тельности героев произведения и автора (27%). Сложные синтакси­ческие конструкции - одна из наиболее естественных, удобных форм для изображения последовательности или непоследовательно­сти развития мысли с ее обоснованиями, аргументациями, установ­лением различных связей: "Но как только он задал себе этот во­прос, он тотчас же понял, что, сочтя себя освобожденным и бро­сив ее, он накажет не ее, чего ему хотелось, а себя, и ему ста­ло страшно" (ХШ, ч.П, XXIX, с.308).

Меньшей частотностью в исследуемом материале отличаются сложноподчиненные предложения поликомпонентного построения с Функцией изображения обстановки, противоречивых жизненных ситу­аций, взаимоотношений людей (11$): "Они спустились вниз по ка­менной лестнице, прошли мимо еще более, чем женские, вонючих и шумных'камер мужчин, из которых их везде провожали глаза в форточках дверей, и вошли в контору, где уже стояли два конвой­ных солдата с ружьями"(ХШ, ч.1, I, с.8); "А между тем шашни с фельдшером, за которые Маслова была изгнана из больницы и в су­ществование которых поверил Нехлюдов, состояли только в том,

-101-

что, по распоряжению фельдшерицы, придя за грудным чаем в аптеку, помещавшуюся в конце коридора, и застав там одного фельдшера, вы­сокого, с угреватым лицом Устинова, который уже давно надоедал ей своим приставанием, Маслова, вырываясь от него, так сильно оттолк­нула его, что он ткнулся о полку, с которой упали и разбились двесклянки" (ХШ, ч.П, XXIX, с.311-312).

Значительно реже использует художник анализируемые конструк­ции в функции оценки 0% ), выводов (2$): "Приятно было чувство­вать свою власть над большой собственностью и неприятно было то, что во время своей первой молодости он был восторженным последо­вателем Герберта GneHoepa и в особенности, сам будучи большим землевладельцем, был поражен его положением в " S oc ia l s ia iid » о том, что справедливость не допускает частной земельной собст­венности" (ХШ, чЛ, Ш, с.18); "Хотя он (Нехлюдов - Н.В.) и не видал источника того света, при котором все это открывалось ему, как не видал источника света, лежавшего в Петербурге, и хо­тя свет этот казался ему неясным, невеселым и неестественным,он не мог не видеть того, что открывалось ему при этом свете, иему было в одно и то же время и радостно и тревожно"(ХШ, ч.П,ХХУШ, с.З07). Приведенное предложение заключает собой ХХУ1 гла­ву и подводит итог сказанному ранее. Такую же функцию выполняет предложение из XXIX главы, расположенное в самом конце его: "То, что он, может быть, думает теперь, что она сделала что-нибудь дурное в больнице, мучило ее больше, чем известие о том, что она окончательно приговорена к каторге"(ХШ, ч.П, XXIX, с.313).

Естественно, что анализируемые структуры в романе "Воскре­сение" выполняют и другие семантические функции (описание при­роды, обстановки и т.д.). Мы пытались отметить наиболее типич­ные из них.

Многочисленные сложноподчиненные предложения у Толстого, как и у других писателей, являются принадлежностью авторской ре­чи; в прямой речи эти конструкции служат средством индивидуали­зации и типизации речи героев. Этим обусловлены размеры и сте­пень усложненности анализируемых конструкций.

В прямой речи структуры последовательного подчинения единич­ны, Чаще встречается однородное и неоднородное подчинение. Осо­бенность их в том, что они немногословны, что и свойственно раз­говорной речи. Например, Катюша Маслова: "Только я думала, как мне сказали, что они сонные, что от них ничего не будет" (ХИ, ч.1, XI, с.41); "И сказал, где деньги и сколько взять" (XI, ч.1,

Иногда и в авторской речи, и в прямой речи писатель не дает всего синтаксического построения, а только ограничивается называ­нием средств связи и редко первым словом: "Она (Маслова - Н.В.) не знала, как и что, но чувствовала, что он хочет ей зла" (ХШ, чЛ. XI, с.43),

В прямой речи писатель порой не заканчивает анализируемые конструкции, чтобы передать отношение говорящего к тому, о чем он говорит: " - Обещаюсь и клянусь всемогущим богом, пред святым евангелием и животворящим крестом господним, что по делу, по ко­торому. . говорил он, делая перерыв после каждой фразы. - Не опускайте руки, держите так, - обратился он к молодому человеку, опустившему руку...- что по делу, по которому...11 (ХШ. ч.1, УШ, с.31-32). Священника не интересует сущность рассматриваемого в суде дела. Это и подтверждается синтаксическим оформлением пря­мой речи: вместо частей многочленного сложноподчиненного предло*- жения даны только средства связи, а содержание не раскрыто.

Приемы использования в романе поликомпонентных сложноподчи­ненных предложений разнообразны. Часто наблюдается следование 4-5 названных структур, после чего употреблено столько же ослож­ненных и неосложненных простых и неусложненных сложных предложе­ний: "Так, когда Нехлюдов думал, читал, говорил о боге, о прав­де, о богатстве, о бедности, - все окружавшие его считали это неуместным и отчасти смешным, когда же он читал романы, расска­зывал скабрезные анекдоты, ездил во французский театр на смеш- ные водевили и весело пересказывал их, - все хвалили и поощряли его. Когда он считал нужным умерять свои потребности и носил старую шинель и не пил вина, все считали это странностью и ка­кой-то хвастливой оригинальностью, а когда он тратил большие деньги на охоту или на устройство необыкновенного роскошного ка­бинета, то все хвалили его вкус и дарили ему дорогие вещи. Когда он был девственником и хотел остаться таким же до женитьбы, то родные его боялись за его здоровье, и даже мать не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда узнала, что он стал настоящим мужчи­ной и отбил какую-то французскую даму у своего товарища...

Точно так же, когда Нехлюдов, достигнув совершеннолетия, отдал то небольшое имение, которое он наследовал от отца, кресть­янам, потому что считал несправедливым владение землею, - этот поступок его привел в ужас его мать и родных и был постоянным предметом укора и насмешки над ним всех его родственников...Когда же Нехлюдов, поступив в гвардию, со своими высокопоставлен- ными товарищами прожил и проиграл столько, что Елена Ивановна

-103-

должна была взять деньги из капитала, она почти не огорчилась, считая, что это естественно и даже хорошо, когда эта оспа приви­вается в молодости и в хорошем обществе.

Сначала Нехлюдов боролся, но бороться было слишком трудно, потому что все то4 что он, веря себе, считал хорошим, счита­лось дурным другими, и наоборот, все, что, веря себе, он считал дурным, считалось хорошим всеми окружающими его..." (ХШ, чЛ,ХШ, с.50-51).

Дальше следует 5 простых и сложных предложений неусложнен­ного типа. В одном отрывке сложные синтаксические конструкции первых пяти отрезков, связанных интонацией и средством связи когда, создают единое сложное синтаксическое целое.

Иногда группы из 3-4 анализируемых конструкций автор чере­дует с 2-3 простыни или сложными предложениями минимальной структуры. "Первое чувство Нехлюдова, когда он проснулся на другое утро, было то, что он накануне сделал какую-то гадость.

Он стал вспоминать: гадости не было, поступка не было дур­ного, но были мысли, дурные мысли о том, что все его тепереш­ние намерения - женитьбы на Катюше и отдачи земли крестьянам, - что все это неосуществимые мечты, что всего этого он не выдер­жал, что все это искусственно, неестественно, а надо жить, как жил.

Поступка дурного не было, но было то, что много хуже дур­ного поступка: были те мысли, от которых происходят все дурные поступки.

Дурной поступок только накатывает дорогу к дурным поступ­кам; дурные же мысли неудержимо влекут по этой дороге.

Повторив в своем воображении утром вчерашние мысли, Нехлю­дов удивился тому, как он мог хоть на минутку поверить им. Как ни ново и трудно было то, что он намерен был сделать, он знал, что это была единственная возможная для него теперь жизнь, и как ни привычно и легко было вернуться к прежнему, он знал, что это была смерть"(ХШ, ч.П, ХХУ, с.293).

В нашем материале отмечено отсутствие многочисленных сложноподчиненных предложений в значительнгх по объему отрыв­ках, заключенных изучаемой структурой с функцией вывода. См.,' например, XXX раздел второй части, оканчивающийся абзацем, в центре которого находится сложная синтаксическая конструкция: "Очень много было там (в научных книгах - Н.В.) умного, учено­го, интересного, но не было ответа на главное - по какому пра- , ву одни наказывают других? Не только не было этого ответа, но

-104-

все рассуждения велись к тому, чтобы объяснить и оправдать нака­зание, необходимость которого признавалась аксиомой. Нехлюдов читал много, но урывками, и отсутствие ответа приписывал такому поверхностному изучению, надеясь впоследствии найти этот ответ, и потому не позволял себе еще верить в справедливость того отве­та, который в последнее время вое чаще и чаще представлялся ему1' (ХШ, ч.П, с.317).

Искусное использование Л.Н.Толстым анализируемых конструк­ций различного семантического наполнения и стилистических функ­ций убеждает в том, что в системе многочленных сложноподчинен­ных предложений таятся неисчерпаемые изобразительные возможно­сти, что рассматриваемые структуры вызывают большой эстетичес­кий и смысловой эффект.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Д.Т.Опульская. Идейно-художественные особенности романа Л.Н.Толстого "Воскресение"!? кн.:"Лев Николаевич Толстой", изд.МГУ, 1955, с.128.

2. Л.Г.Барлас. Особенности стиля позднего Толстого.В кн.: "Материалы ХП Толстовских чтений, ч.П. Проблема языка и стиля Л.Н.Толстого", Тула, 1975, с.29-40.

3. А.М.Стрельская отмечает, что параллельное и последова­тельное подчинение занимает пятую часть романа "Анна Каренина"(ом. ее же. Параллельное и последовательное подчинение в рома­не "Анна Каренина".В кн. :"Лев Толстой. Проблемы языка и стиля. Доклады и сообщения IX и XI Толстовских чтений", Тула, 1971, с. 320).

4. Н.П.Бадаева. О "неправильностях" толстовского синтакси­са и их стилистических функциях.-В кн.:"Лев Толстой.Проблемы языка и стиля. Доклады и сообщения IX и XI Толстовских чтений", Тула, 1971, с.358, 361, 365 и др.

-105-

А.И. Е Г О Р О В , М.Ф. Ч И К У Р О В А

О ЛОГИКО-СИЛАНТИЧЕСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СВЕРХФРАЗОВЫХ ВДИНСТВ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Л.Н.ТОЛСТОГО

В основе предлагаемого подхода к анализу некоторых произведе­ний Л.Н.Толстого лежит т-еория о соотносимостк категорий логики и языка. Предложения, являясь знаковыми единицами, обладают способ­ностью к номинации. Денотатом предложения -является ситуация дейст­вительности.^ Ситуации, существуя в пространстве и времени, всту­пают между собой в отношения, которые в наиболее общем виде опре­деляются сентенциональными связками:.дизъюнкцией, импликацией,

2конъюнкцией, отрицанием и эквивалентностью . Сентенциональные связки имеют соответствующие языковые маркеры, позволяющие опреде­лить тип логико-семантической связи между предложениями, конститу­ирующими сверхфразовое единство (СФЕ)3. Маркером дизъюнкции (AVB) является союз "или", конъюнкции (АЛВ) - союз "и"; импликация (А=В) выражает причинно-следственные ртношения и маркируется союзом "если...то ", отрицание (А) заключается в противопоставлении одного высказывания другому, эквивалентность эксплицируется союзом "а именно ( А~В )»

Логико-семантическая структура СФЕ многообразна, но можно предположить, что для текстов одного автора характерны определен­ные типы связок, определенная логико-семантическая организация СФЕ.

Настоящая статья является результатом логико-семантического анализа описательных и повествовательных СФЕ, выборочно взятых из романов Л.Н.Толстого "Война и мир", "Анна Каренина", "Воскресение", повестей "Детство", "Отрочество", "Утро помещика". Под описанием понимаются тексты, характеризующие признаки, свойства или качество предметов, событий или явлений действительности в определенный мо­мент или отрезок времени. Тексты, описывающие события, действия или явления, сменяющие друг друга в определенной темпоральной последо­вательности, определяются как повествовательные.

В произведениях Л.Н.Толстого конъюнкция является количествен­но преобладающим типом логико-семантической связи, доминирует- прак­тически во всех СФЕ, более того, отмечены чисто конъюнктивные СФЕ с числом предложений-конституентов 7+2, ( в соответствии с объемом оперативной памяти). Возможны и более крупные СФЕ, состоящие из 21

предложения, например, описание обеда у Ростовых в "Войне и мире"/ 1,78-79) ; конъюнкция может служить средством логико-семантическо-

- 106-

организации целых глав, например, глава 10 в повести "Детство", глава 17 е "Отрочестве". Конъюнктивные СФЕ характерны для опи­сательных и описательно-повествовательных текстов: повествуя о событиях, автор в этом же единстве описывает его участников, какие-либо внешние условия и т.п., отсюда - полнота описаний, легкопрослеживаемая динамика происходящего.

Конъюнкция часто сочетается в пределах одного СФЕ с эквива­лентностью, например: "S& cJuirnuxtd. Jtijifio lcte .

поражал своим необыкновенным сходством с сестрою-красавицею и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостной, молодой, неизменной улыбкой и необы­чайной, античной красотой тела; у брата, напротив, то же лицо бы­ло отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюз­гливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот - все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение," /I, 19/ (I) Логико-семантическая формула этого СФЕ имеет- вид:х'

А — (ВАС)Ещё один пример-см.: 2,39 - А ~ (ЯЛСлйЛЕ л?) (2)Эквивалентность всегда бинарна, но члены этого бинарного

единства могут быть выражены по-разному. Первый член, топиковое предложение (А), задаёт ситуацию в самом общем виде, второй член, состоящий из ряда комментирующих предложений ( в л с ) t конкре­тизирует, уточняет, дополняет элементы этой ситуации. Такой тип эквивалентности мы называем пояснительной эквивалентностью. Ком­ментирующие предложения, будучи конъюнктивно связанными между со­бой, находятся в отношениях эквивалентности к топиковому предло­жению: формулу А ̂ ( р>а с) можно представить как A . Есликоличество эквивалентностных связей в таком СФЕ обозначить К„ , а» эколичество конъюнктивных связей - 1^, то их соотношение будет иметь вид: Кэ = Кк + I . Такой тип связи характерен дляпроизведений Л.Н.Толстого, преобладающим он является в философ­ских рассуждениях автора в романе "Война и мир", экЕИвалентност- ными СФЕ начинаются романы "Воскресение": А~( а л сл-гмг) (3),

J ..Здесь и далее прописные буквы латинского алфавита исполь­зуются для обозначения членов бинарного единства', строчные буквы - для обознатения их составляющих.

-107-

"Анна Каренина": "Все счастливые семьи похожи друг на друга,каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объяви­ла мужу, что не может жить с ним в одном доме. Положение это продолжалось уже третий день и мучительно чувствовалось и самими супругами, и всеми членами семьи, и домочадцами. Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет смысла в их сожительстве и что на каждом постоялом дворе случайно сошедшиеся люди более связаны между собой, чем они, члены .семьи и домочадцы Облонских. Жена не выходила из своих комнат, мужа третий день не было дома. Дети бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел еще вчера со двора, во время обеда; чер­ная кухарка и кучер просили расчета" /3, 3/. (4)Первое предложение является топиковым к содержанию всего романа, последующий абзац представляет собой эквивалентностное СФЕ:A ~ (fS/\ с А й лЕЛГ)

Эквивалентностные СФЕ с числом комментирующих предложений от 2 до 8 обеспечивают широкую, многогранную презентацию ситуации.

В описательных и особенно повествовательных СФЕ, где прос­тое следование часто граничит с логическим следствием, средством логико-семантической организации часто выступает импликация. В художественной прозе, и, в частности, в произведениях Л.Н.Толсто­го, импликация, как правило, не имеет маркера, однако для них всегда возможна трансформация СФЕ, введение в него союзов, о ко­торых известно, что они выражают причинно-следственные отноше­ния6: " поэтому", "следовательно", "так как" и др., например: "Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодева­нием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельд­фебели засуетились (шинели были не совсем исправны), и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывая сзади плечом, через голову пере­таскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, втягива­ли их в рукава".— ^Полковой командир, сам подойдя к рядам, распо­рядился переодеванием опять в шинели. Поэтому ротные командиры разбежались по ротам ... 'А => (8ЛС) (5)Немаркированность импликации отличает художественные тексты от

-108-

V

научных, где импликативные отношения эксплицированы.Импликация тесно связана с эквивалентностью, границы этих

связок могут определяться морфологическими характеристиками гла­гола-сказуемого, в частности, грамматической категорией вида, например: "Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выхо­дом сказать что-нибудь особенно приятное. Кроме того он был рас­сеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил треугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал её, дёргая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить её" /1,31/. (А~В.)Л (С =>D3 (6)

Члейы бинарного импликативного единства могут быть выраже­ны более, чем одним предложением, в таких случаях мы констатируем импликацию с распространенными членами, например, СФЕ (5) . Для произведений Л.Н.Толстого характерна импликация с распространен­ным консеквентом, когда одна ситуация-антецедент является условием или причиной реализации нескольких ситуаций,, составляющих консек­вент, например:

" - Едет! - закричал в это время махальный.Полковой командир, покраснев, подбежал к лошади, дрожащими

руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер."

/1 ,145/ А ;=> ( a / i С) (7)

Количественное -соотношение импликативных и конъюнктивных связей в подобных СФЕ выражается той же формулой, что и при пояс­нительной эквивалентности: = К„ + I .

Наряду с распространенной импликацией в повествовательных СФЕ наблюдается последовательная импликация, при которой предло­жения единства, исключая первое и последнее, являются консеквен- том по отношению к предыдущему предложению и антецедентом по отно­шению к последующему, например: "Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову :

- Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скуч­но было без вас, - сказала она, нежно улыбаясь ему.

Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающеюся Жюли в отдельный раз­говор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом Ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони.В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно-озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах

-Т09-

притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Все оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстро­енным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню" /1,54/ (8)

( MB') => ( C A D ) о Е э (FAG)

Таким образом, по нашим наблюдениям,конъюнкция является наиболее характерным видом логико-семантической связи в СФЕ описа­тельных и описательно-повествовательных текстов. Конъюнкция часто сочетается с эквивалентностью в пределах одного СФЕ. Импликация используется преимущественно в СФЕ повествовательных текстов, дизъюнкция и отрицание в текстах Л.Н.Толстого не встречаются.

Характерной особенностью стиля Л.Н.Толстого является пол­ное представление всех мыслимых связей в форме трех вышеуказан­ных связок, что дает возможность автору представить события исчэр- пывающе полно, без подтекста.

П р и м е ч а н и я

1. В.Г.Гак. Высказывание и ситуация.-"Проблемы структурной линг­вистики - 1972 ". М. ,.1973 ; И.П.Сусов. Семантическая структура предложения, Тула, 1973.

2. Н.И.Кондаков. Логический словарь-справочник. М., 1976.3. М.Ф.Чикурова. Основные синтаксические связи и их логико­

семантическая интерпретация,-"Проблемы лексической и грам­матической семантики английского и французского языков". Тула, 1976.

4. М.Ф.Чикурова. К проблеме содержательной интерпретации связичастей сложного предложения.-"Материалы совещания по теоре­тическим проблемам синтаксиса" 4.2. Пермь, 1976.

5. Н.И.Серкова. Предпосылки членения текста на сверхфразовомуровне.. Ш , 1978, № 3.

6. Л.Е.Хиженкова. Синтаксические структуры со значением причин­но-следственной связи в современном английском языке.АКД, М., 1976.

Л И Т Е Р А Т У Р А

1. Л.Н.Толстой. Война и мир. Тула, 1977.2. Л.Н.Толстой. Повести и рассказы. М., 1972.3. Л.Н.Толстой. Анна Каренина. Тула, 1969.4. Л.Н.Толстой. Воскресение. Йошкар-Ола, 1965.

-IIO-

Л.М. Ш Е Л Г У Н О В А

К ВОПРОСУ ОБ АВТОРСКОЙ РЕЧИ Л;Н.ТОЛСТОГО (ОСОБЕННОСТИ СИНТАКСИСА ПРОИЗВЕДЕНИЙ 80-900-Х ГОДОВ, МОТИВИРОВАНИЕ ПАРАЯЗНКОВЫМИ ФАКТОРАМИ, ОТНОСИМЫМИ К СУБЪЕКТУ)

В авторской речи художественных произведений Л.Н.Толстого 80-900-х годов можно выделить две основные группы синтаксичес­ких особенностей, мотивированных спонтанными параязыковыми фак­торами, относимыми к субъекту. Это группы, соответствующие основ­ным типам противоречия, несоответствия и столкновения различных эмоциональных и жесто-интонационных основ.

Первую группу составляют особенности, связанные с специфи­кой дарования Л.Н.Толстого, характерными чертами его стилистики; с мировоззрением писателя, психологизмом и философской глубиной зго творений;со стремлением к детализации и точности, вниманием к подробностям, фиксирующим процесс формирования и выражения мысли и чувства .(неоднократно отмечалось исследователями);, с ма­нерой сложных рассуждений, всеобъемлющих, тонких и исчерпывающих характеристик; с чертой, которую называют "сцеплением" мыслей.

Эти особенности обусловили соответствующую интонацию и ритм, сложность и даже некоторую громоздкость синтаксиса.

Характерны многокомпонентные, большие по объему сложные кон­струкции с придаточными, находящимися в различных и сложных отно­шениях с главным предложением и между собой, с многочисленными повторяющимися союзами, союзными и коррелятивными словами, с де­формацией и трансформацией придаточного и главного предложений. Обращают на себя внимание предложения, перегруженные второстепен­ными, осложненные многочисленными однородными, обособленными, уточняющими членами (часто распространенными,в свою очередь, - иногда при помощи целых предложений), вставными, присоединитель­ными, придаточными конструкциями; предложениями со Слабой (а иногда нарушенной) грамматической связью между компонентами струк­туры, столкновением омонимичных союзов и падежных форм и т.д. На­ряду с другими путями осложнения предложения, увеличения его "массы" следует отметить роль отглагольных существительных, име­ющих при себе управляемые слова, а также целые предложения - в случае местоименного выражения управляемого слова: Налице быловыражение того^ что то, что нужно было сделать, сделано, и сдела-

правильно (СЙИ)Т. Обращают на себя внимание непривычно большие

-III-

по объему, осложненные, а порой и несколько тяжеловесные автор­ские ремарки в конструкциях с прямой речью (почти всегда поэто­му находящиеся в постпозиции). Например: "А то рубликов пятнад­цать дадите, я на конной куплю", - сказал Никита, знавший, что красная цена бескостречному, которого хочет ему сбыть Василий Андреич, рублей семь, а что Василий Андреич, отдав ему эту лошадь будет считать её рублей в двадцать пять, и тогда за полгода не увидишь от него денег (Хр); "Ты чего, Федюшка . слюни распустил, - хромая-то вовсе отстала", - крикнула молодайка, указывая на ковы­лявшую позади стада трехногую овцу, и, взмахнув правой рукой хво­ростинкой и как-то странно, снизу, кривой левой рукой перехватив дерюжку на голове, побежала назад за отставшей хромой мокрой чер­ной овцой (КВ).

Таковы "речестрой", "интонация" и "звучание" авторской речи, обусловленные индивидуально-авторскими моментами творчества Л.Н.Толстого, эмоционально-экспрессивным стержнем индивидуально- авторской речи. Следует оговориться, что многие из отмеченных явлений - общие с теми, которые наблюдаются у Толстого - автора романов "Война и мир" или "Анна Каренина" (т.е. наблюдаются в предыдущие периоды творчества), но в 80-900-е годы удельный вес этих явлений иной (об этом будет сказано ниже).

Вторую большую группу синтаксических особенностей языка Л.Н.Толстого 80-900-х годов, мотивированных спонтанными параязы- ковыми факторами, относимыми к субъекту, составляют те, которые обусловлены влиянием "простой", народно-разговорной речи. Часть из них является результатом взаимодействия "литературной" автор­ской речи и "разговорной" речи персонажей. Кроме того,известно,что 80-е годы ознаменованы для Л.Н.Толстого пересмотром эстетических позиций и особенным интересом к народно-разговорному языку, в ко- тором он видел идеал, образец языка художественных произведений .

Синтез простого разговорного ("обыкновенного") и традицион­но-литературного ("художественного") начал имел следствием не­совпадение (неполное совпадение) "звучаний" традиционного ("слож­ного") и народно-разговорного ("простого") языка, столкновение различных эмоционально-экспрессивных планов и жесто-интонацион- ных основ; имел следствием и языковую специфику, и в частности синтаксическую. По сравнению с предыдущим периодом,в языке худо­жественных произведений 80-900-х годов (о народных рассказах и рассказах для детей мы не говорим - они занимают особое место) под влиянием синтаксиса народно-разговорной речи значительно уменьшилось общее число сложных, больших по объему, "громоздких"

- 112-

конструкций, уменьшился объем сложных предложений. Зато стали за­метнее, выпуклее другие особенности: нарушенное (необычное) управ­ление, слабость грамматических связей, столкновение омонимичных форм и союзов, скопление второстепенных членов, дублирование, де­формация и т.д. Названные особенности появляются в результате уменьшения объема, а точнее сказать, сжатия конструкции, являясь моментами компенсирующего характера. См. примеры с омонимичными формами: ...и, взмахнув правой рукой хворостинкой и как-то стран­но, снизу, кривой левой рукой перехватив дерюжку на голове, побе­жала. .. (КВ); ...и нос с носом он столкнулся с шедшей ему навстре­чу с ведром, подоткнутой, босоногой и с высоко засученными рука­вами бабой (Д).

Различного рода деформация, трансформация предложений в со­ставе сложного, их многосторонняя зависимость становятся опреде­леннее, резче - по причине необходимости выражать по-прежнему сложную мысль в рамках сложных предложений меньшего объема. Умень­шение общего количества сложных предложений, уменьшение объема и количества составляющих его частей компенсируется за счет распро­странения, увеличения объема простого предложения при помощи однородных членов, распространенных второстепенных членов, ослож­ненных обособленных, уточняющих членов и т.д.: Одевшись, он тя­жело вздохнул и, поблагодарив хозяев и простившись с ними, вышел из теплой, светлой горницы в темные, холодные, гудевшие от рвав­шегося в них ветра и занесенные снегом через щели дрожавших две­рей сени и оттуда - на темный двор (Хр); ...проговорил Никита и, быстро мелькая носками внутрь своими старыми, подшитыми валенка­ми. побежал во двор и в рабочую избу (там же).

Нередко одновременное осложнение еще и за счет омонимичных форм (см. второй из приведенных примеров), а также за счет всяко­го рода слабо связанных с предложением конструкций: вставных, вводных, обособленных - с глубокой их изоляцией от текста и др.

Заметнее становится насыщенность предложения определениями: Распространенными согласованными (...выговорил Василий Андреич. ОПЯТЬ улыбаясь и подмигивая глазом на прорванный пол мышками и в спине, и в подоле бахромой разорванный, засаленный и свалявшийся. всего видавший полушубок Никиты (Хр); Стадо только что вышло с ^веяного жнивья на грязную, испещренную раздвоенно-копытными сле­дами черноземную, взрытую колеями большую грунтовую дорогу (КВ), и в особенности несогласованными (в произведениях предыдущего пе­риода эта черта не выражена столь ярко): Старушка-хозяйка, с. по- *Штым яо все* направлениях мелкими морщинками, морщившими даже

*- I I3-

её губы, лицом, ухаживала за Василием Андреичем (хр); ...стал греть о лар свои, с всегда напухшими от работы пальцами, руки (там же).

Обращение Л.Н.Толстого к народному языку, "рассказывающему о жесте полнокровного движения, максимального движения, отчетли-3вого движения", языку, в "самой архитектуре" которого - жест , обращение к его прозрачному синтаксису, его коротким и простым предложениям (в повестях "Смерть Ивана Ильича", "Отец Сергий" и др.) как бы приходит в противоречие с обычной, "сложной" автор­ской манерой. Под влиянием разговорной речи и намерения писать просто в повестях и рассказах 80-900-х годов снижается удельный вес одних синтаксических явлений и возрастает роль, происходит оформление других. В синтаксисе Л.Н.Толстого появляется больше простых предложений - в этом смысле синтаксис становится более простым, но и менее (еще менее) ровным, гладким и периодическим; возникает необходимость преодоления "торосов" из второстепенных членов внутри простого или вообще меньшего по объему предложения; существенно меняется ритмо-мелодический рисунок фразы (очень важ­ное структурное явление художественной речи позднего Толстого, возникшее в результате компрессии, - явление, требующее специаль­ного изучения). См. приведенные выше примеры и следующий: Лакей, бывший дворовый, кормивший своей службой (служба была выгодная - пятнадцать рублей жалованья и от господ на чай в год рублей ино­гда до ста; свою большую семью - пять девок и два мальчика, вско­чил и, оправившись и отряхнувшись, пошел к господам сказать, 4t o..l (Я).

Отмеченное противоречие, столкновение различных жесто-инто- национных и эмоционально-экспрессивных планов и тот же характер синтаксических особенностей, мотивированных, как мы их условно назвали, спонтанными параязыковыми факторами, относимыми к субъ­екту, наблюдаются и в романе "Воскресение", написанном в те же го­ды (I889-1899). Это обстоятельство препятствует объяснению харак­тера синтаксических особенностей произведений 80-900-х годов ис­ключительно жанровой принадлежностью.

Следует добавить, что, кроме отмеченных, наблюдаются и дру­гие особенности синтаксиса Толстого, также связанные с интонаци­онным "сбоем", столкновением эмоционально-экспрессивных планов: различного рода синтаксические галлицизмы и иноязычные вкрапления (одно иэ следствий ломки Л.Н.Толстым на основе народной речи "французской галантной, прекрасно сделанной литературной фразы"4! преодоления "не русской, не народной стихии"-5), некоторые архаи-

- 114-

ческие явления и др. Они должны стать предметом специального рас­смотрения. х .

Многие из описанных выше особенностей синтаксиса Толстого были замечены и современниками Л.Н.Толстого, и исследователями его языка и стиля^ (главным предметом внимания были те, которые получили название "неправильностей" или "небрежностей"). Предло­женный аспект рассмотрения- особенности синтаксиса, мотивирован­ные взаимодействием различных эмоционально-экспрессивных планов, различных жесто-интона^ионных основ высказывания, - представляет­ся интересным и перспективным, так как он связан со структурными особенностями реалистической художественной прозы,в том числе и прозы Толстого. Характеристика авторской речи Л.Н.Толстого без учета взаимодействия эмоциональных и жесто-интонационных планов и языковых особенностей, мотивированных этим взаимодействием, бы­ла бы неполной.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Приняты следующие сокращения: СИИ ("Смерть Ивана Ильича"), Хр ("Хозяин и работник"), Д ("Дьявол"), КВ ("Корней Васильев"),Я ("Ягоды") и др.

2. В 16Г72 г. Л.Н.Толстой писал Н.Н.Страхову: "Язык, которым говорит народ(...), есть лучший поэтический регулятор(...). Люб­лю определенное, ясное и красивое, и умеренное, и все это нахожу в народной поэзии и в языке... "Кавказский пленник" - это обра­зец тех приемов и языка, которым я пишу и будут писать для боль­ших".

3. Л.Н.Толстой. О творчестве. В назв. сб., с.297.4. Л.Н.Толстой. Книга для детей. В назв. сб., с.363.5. Л.Н.Толстой. Чистота русского языка. В назв. сб., с.250.6. См., напр.: Н.П.Бадаева. О "неправильностях" толстовско­

го синтаксиса и их стилистических функциях (На материале слож­ного предложения).-В сб.: "Лев Толстой. Проблемы языка и стиля. Доклады и сообщения IX и XI Толстовский чтений", Тула, 1971,с.356-365.

-115-

М.К. М И I Ы X

МОНОЛОГ, ЕГО СТРУКТУРА в "КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЕ" Л.ТОЛСТОГО

Монолог - это один из типичных элементов композиции ху­дожественного произведения, драматического и прозаического; он входит в число лингвистических признаков художественного функционального стиля. Но языковедами монолог специально не изучался, поэтому он не имеет достаточно точного определения; это отражено в словарях, как общих, так и специальных, лите­ратуроведческих и языковедческих. Из признаков монолога отме­чается:!) его адресованность, причем, как правило - самому себе, иногда указывается адресованность другим или зрителям (в драме), 2) пространственнос*ь, 3) независимость от реп­лик других лиц, 4) содержательная функция - самохарактери­стика.

Монолог в драме наиболее полно и разносторонне исследо­ван Н.К.Пиксановым, который указывал: "И стилистически,и архитектонически, и идейно монолог в драматической пьесе всегда имеет стремление замкнуться, выделиться из общего состава текста".^ Классический труд Н.К.Пиксанова может слу­жить опорой и в некоторых отношениях образцом для исследова­ния монологов и диалогов не только в драме, но и в прозе.

В исследованиях прозаических произведений Л.Толстого большое внимание уделяется внутренним монологам, о них пи­сал еще В.В.Виноградов в большом труде о языке Л.Толстого,4 подчеркивая роль в них несобственно-прямой речи. В лингви­стической литературе закрепилось представление о несобст­

1. Л.И.Тимсфеев и С.В.Тураев. Словарь литературоведческих терминов. М., "Просвещение", 1974.

2. А.Квятковский. Поэтический словарь. "Советская энцикло­педия". М., 1966; О.С.Ахманова. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.

3. Н.К.Пиксанов. Творческая история "Горя от ума". "Наука", М., 1971, стр.186.

4. Литературное наследство. 35-36, Л.Н.Толстой. I, М.,1939.

-116-

венно-прямой речи как о форме передачи внутренней речи; в словаре О.С.Ахмановой сказано: "Монолог внутренний (несобст­венно-прямая речь, пережитая речь)" (стр.239); здесь струк­турная разновидность чужой речи отождествлена с формой ее выражения. Специально внутренним монологам посвящена ста­тья В.Л.Архангельского, где показано выражение их разными формами чужой речи: прямой, несобственно-прямой и автор­ской 5 (авторской речью названы некоторые разновидности кос­венной речи).6

Монолог внешний в прозе вообще не изучался. Поэтому представляется необходимым уточнить определение монолога, учитывать его роль в композиции произведения, приемы введе­ния в текст и его внутреннюю структуру, способы выражения разными формами чужой речи. За исходное принимается следую­щее определение монолога: монолог - это структурная единица чужой речи, прямой, косвенной или несобственно-прямой, пред­назначенная для более или менее развернутой передачи содер­жания высказывания, адресованного собеседнику (или собесед­никам) - внешний монолог, или мыслей персонажа - внутренний монолог; монолог включается в текст по общим правилам вве­дения чужой речи, отдельные его части дополнительно коммен­тируются авторскими ремарками; монолог входит в художествен­ное произведение как элемент его композиции.

Монолог противопоставляется двум основным структурным единицам чужой речи: реплике и диалогу. Реплике - по объему, по содержанию, по степени сложности синтаксического пост­роения и по степени смысловой самостоятельности. Отграни­чить монолог от развернутой реплики не всегда легко, поэто­му в литературе встречается название "монологическая реп­лика1! Монолог и реплика объединяются по признаку передачи высказывания или мысли одного лица.

5. В.Л.Архангельский. О внутренней монологической речи в романе "Война и мир".-Сб."Лев Толстой. Проблемы языка и стиля". Тула. 1971.

6. См.М.К.Милых. Конструкция с косвенной речью в современ­ном русском языке. Изд-во Ростовского университета. 1975.

-117-

/

Монолог противостоит диалогу как структурной единице чужой речи, состоящей из двух или нескольких реплик, принад­лежащих двум говорящим или большему количеству. Но взаимоот­ношения монолога и диалога бывают более сложными: монолог, может быть составной частью диалога, диалог может включать­ся в монолог^ это касается вопросов структуры монолога.

Монологи и диалоги в прозе разнообразнее по выражению их разными формами чужой речи; в драме используется только прямая речь, т.е. речь, передаваемая от лица говорящего (косвенная речь может зключаться в прямую как ее составная часть). Основа драмы - диалог. Основа прозы - авторское по­вествование, в которое вставляются диалоги и монологи пер­сонажей. Но диалоги и монологи могут составить основу рас­сказа, быть стержнем его композиции.

В данной работе анализируется внешний монолог в| пове­сти Л.Толстого "Крейцерова соната" (1887—1889 гг. ). Основ­ная часть композиции повести - монолог; в этом отношении она перекликается с изданным в 1886 году рассказом А.П.Чехо­ва "На пути": в одном и в другом произведении незнакомые лю­ди встречаются в дороге (у Чехова - на постоялом дворе, у Л.Толстого - в вагоне железной дороги), и один из них рас­сказывает другому историю своей жизни. В обоих произведени­ях ставятся проблемы общественного значения, но у Чехова в рассказе героя больше ярко индивидуального; у героя Толсто­го личное представлено как общее, социальное; необычен толь­ко частный трагический случай - убийство жены и доставшееся ему дорогой ценой нравственное перерождение. Рассказ Поздны- иева о себе стал критикой общественного устройства , воспита­ния юношей и девушек, отношения мужчины к женщине, семейных отношений. Таким образом, монолог героя использован Л.Тол­стым для выражения идеи произведения. Оригинальность и слож­ность композиции повести состоит в том, что она написана от первого лица, причем повествователь представлен в роли слу­шателя исповеди Позднышева; изредка он прерывает рассказ короткими репликами: вопросами или замечаниями, которые не нарушают цельности рассказа Позднышева, не меняют его нап­

-118-

равления, а только содействуют уточнению отдельных мыслей.■ В повести всего 28 глав (74 страницы), первые две гла­

вы - вступительные. Начинается повесть словами: "Это было ранней весной. Мы ехали вторые сутки. В вагон входили и вы­ходили едущие на короткие расстояния, но трое ехало, так же как и я, с самого места отхода поезда". Третий оказался главным действующим лицом. К нему не сразу привлечено вни­мание. Ситуация сложилась так, что пассажиры завели разго­вор на тему, которая больше всех других занимала его: о семейной жизни, но он сначала только прислушивался, потом стал задавать вопросы, требуя-на них более точных ответов, после чего сказал, что он Позднышев, убивший свою жену. Поз­же из прежних пассажиров остались только двое: Позднышев и тот, кто выслушал его исповедь, от лица которого написана повесть, повествователь.

Рассказ Позднышева занимает все главы, начиная с Ш-й и до конца ХХУШ-й, лишь последние 14 строк содержат впечат­ление от Позднышева и от его рассказй. Весь монолог дан в форме прямой речи. Что касается его структуры, то, как под­сказывает материал, рассматривать его следует в трех пла­нах: I) определить основную теьйу и подтемы, 2) соотношение его с авторской речью ^ и 3) его внутреннее построение.

Тема монолога - брак и семья, обличение моральных ус­тоев привилегированных слоев общества. Подтемы: неправиль­ное воспитание дочерей и сыновей, ведущее к развратной жиз­ни мужчин с юношеского возраста; унизительные приемы выда­чи дочерей замуж, бесправное положение женщины в семье и в обществе; причины ссор между супругами и отчуждения; отно­шения в семье; частные вопросы причин ревности, мучений рев­ности, убийство- жены, сознание вины перед нею, запоздалое нравственное перерождение.

7. Так как роль повествования в произведении, написанном от первого лица, соответствует роли автора в произве-

■ дении, написанном от третьего лица, то в дальнейшем будут употребляться обычные наименования терминологи­ческого характера: авторское повествование,авторская ремарка. -119-

В последовательном описаний жизни преобладают то общие социальные вопросы, то личные.

Монолог в прозаическом произведении - это "речь в ре­чи", это вставка в авторское повествование. Автор ведет чи­тателя, раскрывая ход событий и характеры их участников в их взаимосвязи. Как правило, в художественной прозе автор­ское повествование преобладает над речью героев произведе­ния. Особенность "Крейцеровой сонаты" состоит в том, что ав­торское повествование здесь минимально по объему, а по со­держанию в большинстве случаев сближается с ремарками в ча­сти описания рассказчика.

Повествователь в авторской речи говорит о себе, о ситу­ации в вагоне и о рассказчике, например: "И он, шатаясь по­шел через вагон. Я сидел один, перебирая все, что он сказал мне, и так задумался, что и не заметил, как он вернулся из другой двери" (гл.ХУП); "Вошли два пассажира и стали усажи­ваться на дальней лавочке. Он молчал пока они усаживались, но tea к только они затихли, он продолжал, очевидно, ни на ми­нуту не теряя нити своей мысли" (гл.ХШ). (См.гл.У, начало главы ХХУ, конец повести).

Вторая функция авторской речи - вводить и комментиро­вать речь персонажей; основная форма выполнения этой функ­ции - авторские ремарки при прямой речи, они же служат сред­ством связи авторского повествования с прямой речью. В "Крейцеровой сонате" в структуре монолога авторских рема­рок тоже немного. Одна из них вводит монолог: "Он помол­чал, потер руками лицо и начал..." (гл.Ш). В ряде ремарок повторяется с вариациями напоминание о его манере говорить, о чем было сказано в начале повести: "Особенность этого господина состояла еще в том, что он изредка издавал стран­ные звуки, похожие на откашивание или на начатый и обор­ванный смех" (гл.1), а затем: "Он замолчал и раза два издал свои странные звуки, которые теперь уже совсем похожи были на сдержанные рыдания" (гл.ХУП); см.ремарки в главах Ш, У, X, XIX, XXI, ХХШ . Подобные повторения составляют характер­ную черту стиля Толстого.

-120-

Некоторые ремарки включаются в те части текста монолога, где рассказчик обращается к своему слушателю, реагируя на его восприятие рассказа, например: - ад- не качайте головой. как будто вы согласны со мной, - вдруг крикнул он на меня (Ш); - Да вы смеетесь, - закричал он на меня, - а это вовсе не шутка (IX); - Вы не согласны? Позвольте, я докажу, - за­говорил он, перебивая меня (У1). Замечательно то, что в тек­сте нет реплики слушателя, она или подразумевается, или же рассказчик узнает о несогласии с ним по выражению лица слу­шателя или по его возгласу.

Развернутые ремарки сближаются с авторским повествова­нием, например: - Извините меня. - проговорил он и, устре­мив глаза в окно, молча просидел так минуты три. Потом он тяжело вздохнул и опять сел против меня. Лило его стало сов­сем другое, глаза жалкие и какая-то странная почти улыбка морщилаего губы. - Я устал немножко, но я расскажу. Оце времени много, не рассветало еще. Да-с, - начал он, опять закурив папиросу (XIX'

Несколько раз автор-повествователь в ремарках замеча­ет, что рассказчик говорил с трудом, заставляя себя продол­жать рассказ; здесь повторяется выражение "сделал (над со­бой) усилие"

Особняком стоит ремарка, в которой слушатель-повество­ватель высказывает предположение о том, что хотел сказать, но не сказал рассказчик: - Человек он был... - Очевидно, же- лая сказать что-то дурное про него, он воздержался я быстро сказал: - Ну, уж там я не знаю, как он жил, знаю только,что этот год он явился в Россию и явился ко мне (XIX).

Обычные ремарки типа сказал он. начал он, продолжал он в монологе немногочисленны (см.гл. Ш, У, У1, XI, ХХШ).

Ремарки, в соответствии с утвердившимися нормами, зани­мают позиции грамматически зависимых от прямой речи, но в тексте монолога есть четыре авторские ремарки, выделенные как грамматически независимые. Они даны самостоятельными аб­зацами. Две из них препозитивные, предупреждающие о чужой Речи, они содержат типичные для ремарок глаголы, вводящие

-121-

чужую речь: Он закурил папироску и. облокотившись на свои колени начал говорить (Ш); Он что-то хотел сказать, и. не в силах будучи удержать рыдания, остановился. Собравшись с си­лами, он продолжал (ХХУШ). Две другие ремарки постпозитив­ные. Четвертая соединяется с прямой речью союзом и; обе без глагода говорения, дают дополнительные сведения; в них пря­мой порядок слов: подлежащее - сказуемое, в отличие от грамматически зависимых ремарок, имеющих в постпозиции об­ратный порядок слов (рказуемое - подлежащей - Да-с, явил­ся этот человек. - Он замялся и раза два произвел носом свое особенные звуки (XIX); - Я сказал, что позову кое-кого из моих знакомых, любителей музыки, послушать его. Да так и кончилось.

И Позднышев в сильном волнении переменил положение и издал свой особенный звук (XXI)..

Таким образом, монолог Позднышева включает в себя ав­торские вставки и авторские ремарки, комментирующие отдель­ные частя рассказа. Кроме того, в соответствии с деталями, раскрывающими основную тему монолога, слушатель время от времени откликается короткими вопросами или замечаниями.

Среди вопросов есть прямые, местоименные по структуре, содержащие полнозначное слово, которое было стержневым у Позднышева, или без него: - Что ужасно? - спросил я (Ш);- Да где же эта особенная власть? - спросил я (IX); - Я не тогда убил её, а гораздо раньше... - Да чем же? - спросил я_(ХШ).

В вопросах звучит недоумение, желание понять рассказчи­ка, просьба уточнить высказанную мысль; некоторые вопросы, повторяющие стержневое слово рассказчика, строятся как вос- Емицание с формальным компонентом восклицательного предло­жения как, придающим вопросу смысл возражения, уточняемого следующим за вопросом повествовательным предложением: - Как властвование женщин? - оказал я. - Права, преимущества прав на стороне мужчин (IX). - Как порок? - сказал я. - Ведь вы говорите о самом естественном человеческом свойстве (XI).

Или вопрос-возражение не повторяет слов рассказчика, - 122-

он выдвигается как аргумент, показывающий несостоятельность выслушанного положения: - Как же, - сказал я, - как же бы продолжался род человеческий? (XI).

Наконец, общий вопрос: Так как же (быть)? сопровождает - ся предположительным решением, которое вытекает как вывод из слов рассказчика, яс представляется совершенно невероятным, и в этом случае функция вопроса - возражение: - Так как же быть - сказал я. - Что же, женщине делать предложение? (УШ); Так как же? Если так, то, - сказал я. - выходит, что любить жену можно раз в два года, а мужчина... (ХШ).

Таким образом, шесть вопросов из восьми имеют целью оп­ровергнуть положения рассказчика. Только два раза слушатель прерывает монолог замечаниями, одно из них - выражение уяс­нения услышанного, другое - вывод: - Я понимаю вашу мысль. - сказал я. - нечто подобное утверждают аекеры. (XI); - Одна­ко вы не любите докторов, - сказал я, заметив особенно злое выражение голоса всякий раз, как он упоминал только о них(ХУ).

Четыре раза в монолог Позднышева включается диалог, об­разуемый из сочетания коротких реплик, которыми по ходу из­ложения основной мысли обмениваются рассказчик и слушатель, функция реплик общая: детализация каких-то пунктов рассказа- монолога :

- Гле же они теперь, ваши.дети? - спросил я.- Дети? - испуганно переспросил он.- вините меня, может быть вам тяжело вспоминать?- Нет ничего. Детей моих взяла моя свояченица и ее

брат... (ХУ).Два диалога полемических. В них замечательно представ­

лена связь реплик друг с другом, типичные для разговорной речи приемы отклика ка решшку собеседника, а также настрое­ние каждого. Например:

- Все-таки, - сказал я,-если бы все признали это для се­бя законом, род человеческий прекратился бы.

Он не сейчас ответил.- Вы говорите, род человеческий как будет продолжаться? -

сказал он, усевшись опять против меня и широко расЕфнв ноги-123-

и низко опершись на них локтями. - Зачем ему продолжаться, роду~то человеческому? - сказал он.

. - Как зачем? иначе бы нас не было.- Да зачем нам быть?- Как зачем? Да чтобы жить.- А жить зачем?... (XI).Таким образом, функция диалогов, включенных в монолог,

состоит в более полных ответах на вопросы, возникшие у слу­шателя (и у читателя). Только один диалог не связан непосред­ственно с содержанием рассказа, в нем указано время действия и состояние рассказчика (см.гл.ХУП).

Все вставки в монолог в виде реплик слушателя включены в семь из первых пятнадцати глав монолога (Ш,1У,Ж,1Х,Х1,ХШ, ХУ). Начиная с ХУ1-Й главы, монолог не прерывается реплика­ми, все 13 глав - наиболее напряженные по содержанию, в них раскрываются сугубо личные события. Таково соотноше­ние между речью авторской (повествователя) и рассказчика (героя произведения, Позднышева).

Второй вопрос - из каких основных элементов состоит речь рассказчика, монолог Позднышева. Он сложен по содержа­нию и по структуре, по своей внутренней форме: он содержит конструкции с чужой речью, прямой и косвенной, т.е. на пря­мую речь Позднышева (чужая речь I-й степени) наслаивается чужая речь П-й стерени по отношению к авторской речи. В фор­ме чужой речи в монологе передаются и отдельные реплики, и сочетания реплик, непосредственно не связанных друг с дру­гом, и диалоги; при этом передаются не только высказывания, но и мысли (внутренняя речь).

Отдельные реплики, включенные в рассказ, оттеняют ди­намику действия, бывают важны как отправная точка для како- то-то поступка самого говорящего или других лиц, Например:- Я не засяул всю ночь, и в пять часов, решив, что не могт оставаться более в этом напряжении и сейчас же поеду, я встал, разбудил сторожа, который мне присл.уживал. и послал его за лошадьми (ХХ1У).

- 124 -

Формой прямой речи,в частности,передаются обычные или повторяющиеся высказывания, они даются обобщенно, как типич­ные, имеющие лишь некоторые варианты; рассказчик выбирает их, чтобы показать по-своему статичную жизненную ситуацию; подбором фраз передается стилистическая окрашенность выска­зываний: или их подчеркнутая однотонность, невыразитель­ность, или приподнятая эмоциональность; в комментирующей ча­сти дается оценка тональности, например: - Вдвоем мы были дочти обречены на молчание или на такие разговоры, которые, я уверен, животные могут вести между собой: "Который час? Пора спать. Какой нынче обед? Куда ехать? Что написано в га­зете? Послать за доктором. Горло болит у Маши" (ХУП).

Рассказчик прибегает к косвенной форме чужой речи, так как ей свойственно обобщение, это подчеркивается и формой множественного числа подлежащего, и его лексическим значени­ем, или главное предложение строится как неопределенно-лич­ное: - Нет, сначала рыцари уверяли, что они боготворят жен­щину (боготворят, а все-таки смотрят на нее как на орудие наслаждения). Теперь же уверяют, что уважают женщину (ХУ).

Рассказчик во вводящей части лексически оттеняет пов­торяемость ситуаций и высказываний: словами сплошь да радом или лексико-грамматически вводным словом бывало: - Сплошь да рядом стало случаться то, что она, как и всегда, разго­варивая со мной через посредство других... выражала полу­серьезно. что материнская забота - это обман.-что не стоит того - отдавать свою жизнь детям, когда есть молодость и - можно наслаждаться жизнью (XIX); - Бывало, только что успо­коимся..., вдруг получается известие,что Васю рвет, или Ма­ша сходила с кровью, или у Андрюши сыпь, ну и кончено, жиз- ни уж нет. Куда скакать, за какими докторами, куда отде-

(ХУ1).В рассказе Позднышева отражены особенности разговорной

речи в использовании конструкций с чужой речью, а именно в способах ее введения глаголами сослагательного или повели­тельного наклонения, сочетаниями должен сказать или нельзя сказать. Такие конструкции имеют общую основу: I) в них пе­

-125-

I

редаются предполагаемые высказывания; конструкция в целом со­держит модальность ирреальности, 2) им свойственно значение обобщения, существительные и личные местоимения в их соста­ве обозначает любого человека, каждого, например: - Должно бы быть то, что когда в обществе к моей сестре, дочери всту­пит такой господин, я. зная его жизнь, должен подойти к не­му, отозвать в сторону и сказать; "Голубчик, ведь я знаю, как ты живешь, как проводишь ночи и с кем. Тебе здесь не ме- сто. Здесь чистые, невинные девушки. Уйди!" Так должно бы быть (У); - Нынче .уже нельзя сказать: "Ты живешь дурно, жи­ви лучше", нельзя этого сказать ни себе, ни другому (ХУ).

Для выражения общего мнения строятся неояределен но-дич- зые предложения, в которых в качестве исполнителя действия ушслится неопределенное множество лиц; или двусоставные пред­ложения - в роли говорящего в них называются лица, объединяю­щиеся по какому-нибудь признаку, отраженному в их названии, например: - И толкуют о свободе, правах женщин. Это все рав­но, что людоеды откармливали бы людей пленных на еду и вме- сте с тем уверяли бы, что они заботятся о их правах и сво­боде (ХШ).

В плане ирреальной модальности передаются также слова и мысли конкретных лиц, если реализация высказывания или мы­сли представляется рассказчику невозможной вообще или в тех жизненных обстоятельствах, о которых ведется рассказ: - Ведь если бы она была совсем животное, она так бы не мучалась; если же бы она была совсем человек, тб у ней была .бы вера в бога, и она бы говорила и думала, как говорят ведущие ба­бы : "Бог дал, оог и взял, от бога не уйдешь" (ХУ1).

Обобщенная передача содержания высказываний - это одно из средств выражения собственных или чужих мнений, синтакси­чески иллюстрируемых чужой речью, например: - Вот вы напом­нили про детей. Опять какое страшное лганье идет про детей. Дети - благословенье божие, дети - радость. Ведь это все ложь (ХУ1).

Таким образом, в монологе Позднышева отражены разнооб­разные способы введения чужой речи, свойственные разговорной речи и не применяемые в авторском повествовании, так как ав-

- 126-

тор констатирует реальные высказывания или мысли, а не пред­полагаемые.

Очень важный компонент монолога составляет изложение формами чужой речи мыслей рассказчика, раскрывающих его внут­ренний мир, объясняющих его поступки. Причем изложение мыс­лей реже всего вводится глаголом думать; чаще мысли вводят­ся сочетанием глагола говорения с возвратным местоимением себя. Это оттеняет внутреннюю борьоу, самовнушение, стрем­ление справиться со своими чувствами, например: "Нельзя по­кончить с собой и оставить ее? надо чтоб она пострадала хоть сколько-нибудь, хоть поняла бы, что я страдал" - говорил я

• себе (ХХУ); "Что теперь надо делать?" - спросил я себя и тот­час же понял что (ХХУП).

Внутренние тревоги, напряженность мыслей и чувств выра­жаются синтаксическими средствами, типичными для разговор­ной речи: вопросительными по форме и утвердительными по зна­чению предложениями с частицей разве, вопросительно-воскли­цательными предложениями, повторениями отдельных слов и сло­восочетаний, например: "Как я мог уехать? - говорил я себе,

,! вспоминая их лица. - Разве не ясно было, что между ниш все совершилось в этот вечер? и разве не видно было, что уже в это^ вечер, между ними не только не было никакой преграды,но что они оба, главное она, испытывали некоторый стыд после того, что случилось с ними?" (ШУ).

В описанной ситуации рассказчик, вспоминая пережитыеим раньше события и мысли, словесно воспроизводит то, чтораньше оставалось невысказанным; волнение отражается в егоречи, в ее строении, в повторах: - Я не мог передохнуть ине мог остановить трясущихся челюстей. "Да, стало быть, нетак, как я думал: то прежде я думал - несчастье, а оказыва-лось все хорошо, до-старому. Теперь же вот не по-старому, авот оно все то, что я представлял себе и думал, что толькопредставлял, а вот оно все в действительности. Вот оновсе'..." (ХХУ1).

Н ------В рассказе об одном эпизоде у Позднышева иногда переда­ется разными формами чужой речи внутренняя речь и высказы-

-127-

вания, например, формой прямой речи даются мысли, имеющие решающее значение, а высказывание - формой косвенной речи, если не так важно, какими словами была высказана мысль,важен ее смысл, он имеет значение поступка, действия, например: - Помню я эту минуту именно потому, что в эту минуту я мог не позвать его, и тогда ничего бы не было. Но я взглянул на не­го и на нее. "И не думай, чтоб я ревновал тебя". - мысленно сказал я ей, - "или чтоб я боялся тебя", - мысленно сказал я ему и пригласил его привозить как-нибудь вечером скрипку, чтоб играть с женой (XXI).

Существенный структурный элемент монолога Позднышева составляют диалоги П-й степени чужой речи. В них выделяется основное содержание разговоров или обменов репликами, как представляет их себе рассказчик, восстанавливая их в памяти и передавая формой прямой или косвенной речи, напримец:- Че­рез полчаса Лиза прибегает в слезах. - Что? что-нибудь сде­лалось? - Мамы не слышно (XX).

Диалоги в рассказе Позднышева компактны, в них выделе­но то, что составляет сущность каждого отдельного разговора, в чем проявляются сложившиеся или складывающиеся отношения, а также характеры и настроение говорящих, что отражено не только в содержании, но и в форме выражения мыслей: в выбо­ре слов и устойчивых оборотов с разной стилистической окра­ской. Например, диалоги, иллюстрирующие ссоры с женой,-это яркие образцы типичных бытовых ситуаций, когда люди говорят друг другу в резкой форме много ненужного, несправедливого. Следует обратить внимание, что в ремарках к репликам, дан­ным в форме прямой речи, рассказчик говорит: "или что-то в этом роде", "или что-нибудь подобное". В некоторых диалогах сочетаются формы прямой и косвенной речи, например: - Даль­ше больше. Я кричу: "Молчи!" или что-то в этом роде. Она вы­скакивает из комнаты и бежит в петокув. Я стараюсь упержатъ ее, чтобы договорить и доказать, и схватываю ее за руку. Она. прикидывается, что сделал ей больно и кричит: "Дети, ваш отец бьет меня!" Я кричу: "Не лги!" - "Ведь это уже не в пер­вый раз!" - кричит она, или что-нибудь подобное. Дети броса-

- 128-

ртся к ней. Она .успокаивает их. Я говорю: "Не притворяйся!” Она говорит: "Для тебя все притворство; ты убьешь человека_и будешь говорить, что он притворяется. Теперь я поняла тебя.Ты этого-то и хочешь!" - "0. хоть бы ты издохла!" - к р и ч у я.(XX).

Диалоги в форме косвенной речи содержат сущность разго­вора, имевшего значение доя развития взаимоотношений между говорящими и доя развития событий, например: - Но нет, я.как нарочно, заговорил об его игре, сказал, что мне говорили,что он бросил скрипку. Он сказал, что напротив, он играет теперь больше прежнего. Он стал вспоминать о том, что я играл преж- де. Я сказал, что не играл больше.но что жена моя х о р о ш о иг­рает (XXI).

В виде диалога Позднышев передает свои внутренние сомне­ния, когда нужно было выбирать решение и он ставил перед сооой вопрос и затем отвечал на него; или же колебания и сом­нения представлены в виде переклички двух голосов, высказы­вающих разные мнения: "Пойти к ней?" - задал я себе вопрос.И тотчас же ответил, что надо пойти к ней, что, вероятно, всегда так делается, что когда муж, как я. убил жену, то не- пременно надо пойти к ней. "Если так делается, то надо идти1.1- сказал я себе (ХХУП).

В диалогах встречаются описательные обороты, позволяю­щие представить словесное выражение мысли, например: - За рбедом она при детях спросила меня о том, когда я еду. ...Я сказал когда (ХХП); - Я представил его жене (XXI); - Он обе­щал (XXI); - Он предложил свои услуги (XXI).

Таким образом, в "Крейцеровой сонате" в качестве глав­ного средства художественного изображения жизни и выражения основной идеи Л.Толстой Избрал монолог главного героя; это позволило ему излагать свои размышления и сложившиеся убеж­дения в вопросах воспитания детей, в проблеме формирования семьи й семейных отношений в виде рассказа человека, который сам пережил тяжелую драму и, вникая в причины своих бед,стал понимать их социальный характер.

Монолог Позднышева I) внешний; 2) адресованный; 3) вы­

ражен формой прямой речи; 4) введен авторской ремаркой, из­редка комментируется авторскими ремарками; 5) по соотношению с авторской речью монолог делится на две части: в первой есть вкрапления авторского повествования и небольшие диалоги рас­сказчика со слушателем, вторая часть монолитна, в нее вклю­чен только один диалог, причем не на тему рассказа; 6) по внутренней структуре монолог синтаксически разнообразен: он включает чужую речь П-й степени в форме прямой и косвенной речи (отдельные реплики, короткие диалоги, мысли, в свое вре­мя не высказанные вслух); 7) по направленности - убеждающий;8) по стилю он отражает особенности разговорной речи, произ­водит впечатление непосредственного рассказа.

-130-

В.Л. Р И Н Б Е Р Г

МОДЕЛИ ВНУТРЕННЕГО МОНОЛОГА В РОМАНАХ Л.Н.ТОЛСТОГО И ИХ РАЗВЕТВЛЕНИЕ В СОВЕТСКОЙ ПРОЗЕ

Объектом настоящего исследования является наиболее популяр­ный в произведениях Толстого и современной художественной лите­ратуре (А.Иванов, Л.Леонов, В.Кетлинская, Ю.Нагибин, В.Панова,П.Проскурин, В.Распутин, С.Сартаков, М.Шолохов и др.), беззвуч­ный внутренний монолог (БВМ). Специфика этой структуры состоит в том, •что она передает скрытые мысли, чувства, переживания ли­тературного героя, переложенные писателем на интонационно-сло­весную ткань того же персонажа, за которого и с которым он гово­рит. Например:1 "Она подумала: "Любит? Разве он может любить?.." (8, 166). БВМ в произведениях Толстого отмечен совершенными структурными параметрами. Модели БВМ гибкого строения (с препо­зитивным, интерпозитивным, чаще - постпозитивным и комбиниро­ванными вводами) составляет обычное явление в изучаемых текстах. В комбинации вводов представляется весьма оригинальным непре­рывный ввод, связанный с членением скрытых мыслей и по-особому отражающий напряженное состояние персонажа. Например: "...он останавливался и говорил себе: "Да, это необходимо решить и прекратить..." И он поворачивался назад. "Но высказать что же? какое решение? - говорил он себе... "Да наконец, - спрашивал он себя перед поворотом в кабинет, - что же случилось?..."(8, 161). Встречаются единичные случаи с нулевым вводом, что совершенно невозможно вне коренных сдвигов в двуплановом соста­ве внутреннего монолога, сдвигов, граничащих с развитием всей структуры. Ср. БВМ князя Андрея о "сострадании и любви к брать^ ям..." (6, 268).

В соответствии с гибкостью структуры БВМ прослеживается в произведениях Л.Н.Толстого несколько расширенный крут глаго­лов говорения и адекватных им словосочетаний. Однако здесь также не исключено типичное для БВМ количественное и качест­венное отставание вводящих слов по сравнению с кругом глаго­лов говорения в прямой речи. Ср.: "говорил голос" (6, 304), "думал он" (.6, 348), "спросила она себя" (8, 94; 9, 354), "ска­зал он себе" (8, 206) и др.

Словарный состав БВМ героев Толстого, в какой включена по необходимости и иноязычная лексика (ср. БВМ генерала Рас- топчина из "Войны и мира" - т.6, 358, 360; генерала из рас-

-131-

сказа "Божеское и человеческое" - т.12, 429, Мисси из "Воскре­сения" - II, 107 и др.). сохраняет органическую связь со всей словесной канвой произведений Толстого. Не отмечены спецификой внутренней речи в произведениях Толстого ни отдельные слова, ни словосочетания, за немногими исключениями (ср. повторы: "И пити- пити-дити", "и ти-ти" в БВМ раненого Болконского-т.6, 400). Так, например, БВМ Жанны, жены рыбака из рассказа "Бедные люди" (12, 476-477), ничем особенно не отличается по подбору лексем от БВМ представителей аристократических кругов. Отличие - толь­ко в том, что в речи Жанны и простых людей вообще отсутствуют слова, характеризующие "офранцуженность высшего круга". Поэтому мнение, что индивидуализация речи достигается в произведениях Толстого "в меньшей степени за счет лексики" (Э.М.Птичникова) подтверждается и настоящим исследованием. Наряду с этим наметив­шаяся демократизация языка и стиля в последний период творчест­ва Толстого и введение им народных элементов в художественный язык коснулись БВМ, не часто встречающихся в "народных расска­зах" или произведениях, близких к жанру "народных рассказов".Ср. слова из БВМ Корнея Васильева:"* брюхе", "вислозадина", "кос­матая ноги" (12, 369); сапожника Семена из рассказа "Чем люди живы": "вожжайся с ним" (10, 32); гимназиста из произведения "Фальшивый купон": "мошенник, свинья, шалопай" (12, 176) и др. Исключение словаря из сферы типизирования БВМ персонажей Л.Н.Толстого не совпадает с общей семантической основой модели: семантическая доминанта в сочетании с синтаксической специфи­кой превалируют в системе средств, привлеченных писателем для индивидуализации внутренней речи персонажей, - и это составля­ет одну из особенностей художественного мастерства Толстого.

Оставляя в стороне всю семантическую разветвленность внут­ренней речи, передаваемой БВМ, остановимся на основных объеди­нениях с определившимися синтаксическими различиями, что весь­ма полезно для более полной характеристики этой структуры. В одну группу могут быть включены модели, семантические мотивы которых связаны с обыденными житейскими событиями, воспринима­ющимися персонажем почти в эпическом плане, или без особых по­вышенных эмоций, это мысли, думы, не высказанные вслух по раз­ным соображениям. Ср. решение Пьера Безухова уйти и больше не общаться с французом (6, 386), рассуждения Андрея Болконского о праве пользоваться своей свободой и молодостью (5, 222), же­ланье княжны Марьи пойти по стопам странницы Федосьюшки (5,248) и др. Обычно такая внутренняя речь эпического плана пере-

-132-

водится писателем в БВМ простыми, реке- сложными повествователь­ными предложениями с небольшой примесью интонированных предложе­ний, акцентология которых обусловлена конкретной целенаправлен­ностью высказывания. Например: "Надо будет попросить теперь о переводе шурина из Калуги, - подумал Петр Иванович* - Жена будет очень рада. Теперь уже нельзя будет говорить, что я никогда ни­чего не сделал для ее родных" (10, 134).

Вторая группа моделей БВМ отражает внутренний мир персона­жей, семантические мотивы которого составляют тонкие психологи­ческие и душевные переживания, касающиеся интимных чувств и на­строений, нравственных колебаний и поисков, сложных человечес­ких отношений, это, например, сокрушение Лизы из "Двух гусаров" об утраченной молодости без любви (2, 352); размышления Николая Ростова с "своем блестящем подвиге", в котором он "никак не мог понять чего-то" (б, 72); мысли Андрея Болконского о большой че­ловеческой и неземной любви (б, 401); стремление Пьера Безухова объяснить запутанный узел жизни (5, 310); мечты Николеньки Бол­конского о подвиге (7, 309) и др. Экспрессивный план, связанный с семантикой и экстралингвистической ситуацией этих внутренних монологов, составляет основное условие их структуры, которую отличает "синтаксическая напряженность". Последняя создается сосредоточенностью интонированных и эллиптических предложений, частотными односоставными и простыми двусоставными предложени­ями с преобладанием между ними присоединительной связи, при разном соотношении перечисленных компонентов. Например: "Неуже­ли все это было? Отец придет. Она расскажет. Она дьявол. Да что же я сделаю? Вон он, тот топор, которым я рубил палец"(12, 85); "Что-то скажет он?.. - сама с собой говорит она. - Шутка ли, пятеро своих ребятишек - мало еще ему было с ними заботы... Это он?... Нет, нет еще!.. И зачем было брать!.. При­бьет он меня! Да и поделом, я и стою того, Вот он! Нет!.. Ну, тем лучше!" (12, 477).

В этой группе БВМ выделяется модель, изобразительная сила которой сосредоточена в эллиптической сгущенности, характеризу­ющей "естественный хаос взволнованной психики" (В.В.Виноградов), что связано со срывами в сознании персонажа и столкновением в его восприятии разрозненных предметов и явлений. Например: "Я умоляю его простить меня. Я покорилась ему. Признала себя вино­ватою. Зачем? Разве я не могу жить без него? И, не отвечая на вопрос..., она стала читать вывески. "Контора и склад. Зубной врач" Да, я скажу Долли все... и я последую ее совету... Филип­

-133-

пов, калачи. Говорят, что они возят тесто в Петербург..." (9, 356). Ср. с аналогичной структурой, какой передана внутренняя речь проигравшегося в карты корнета Ильина из "Двух гусаров"(2, 325), Пьера Безухова (6, 311), раненого Андрея Болконского (6, 400-401) и др.

Эту модель высоко оценили современники и последующие поко­ления. В.В.Стасов назвал внутренние монологи князя Андрея (ког­да он лежал в беспамятстве) и Анны Карениной /едущей в карете/, какие являются эталоном такой структуры, "chef doerivreпсихо­логии и пластического описания"^. В.В.Виноградов писал: "Лев Толстой - впервые в русской литературе - нашел... стилистичес­кие формы выражения... "внутреннего монолога". Слова и мысли в "уединенном монологе" у Толстого движутся в стремительном и беспорядочном порыве, как бы освобожденные наполовину от логи­ко-синтаксических и предметно-смысловых форм литературного вы­ражения. .. "5. БВМ такого строения поныне является индивидуаль­ным достоянием творческой лаборатории Толстого: можно с уверен­ностью констатировать его отсутствие в современной художествен­ной литературе. Не обнаруживается он в произведениях М.Шолохо­ва6, П.Проскурина, С.Сартакова и др.

Сопутствуют основным признакам БВМ размер или объем его строения. Принято думать, что протяженность как один из харак­терных признаков монолога не входит в круг параметров внутрен­него монолога. Невысказанная речь персонажа может быть проком­ментирована писателем одним предложением или совокупностью предложений соотносительно психологическим актам, отраженным в них, по принципу открытого, незамкнутого строения. Модели первой группы БВМ переданы, как правило, неразвернутыми, или "непротяженными" по объему структурами. Например: "Думал: "По­лучу пять рублей с мужиков, пpилoжv своих три, - куплю овчин на шубу" (10, 31). Модели второй группы также нередко представ­лены неразвернутыми структурами. Например: "Я очень буду ждать вас... Ах, как я счастлив! Что же это такое, как я счастлив!" - говорил себе Пьер"(7, 243). Но более типичным является для них выражение внутренней речи развернутыми "протяженными" структу­рами, или структурами, смонтированными из тематически объеди­ненных монологических частей, перемежающихся авторским текстом. Ср. развернутые БВМ (из 393 слов) Андрея Болконского во время прений в "совете избранных" под Дриссой, в котором он на вол­нах толстовского мировоззрения отрицает, впадая в крайность, значение военной науки и теории (6, 58-59); Пьера Безухова,

- 134 -

верившего в возможность добра и правды и видевшего зло и ложь жизни и ставившего перед собой вопросы: "... как мне рассказать им все...? Но мне-то куда деваться?"(5, 310), Левина о добре, борьбе, о своей нравственности, о своем "общем с мужиком знании',' монолог, в котором рельефно выражен высокий моральный облик это­го литературного героя (9, 401-402).

Преимущество развернутых БВМ в том, что они являются плодо­творной материальной тканью для воплощения C f ® d o писателя - проследить в изменчивых и противоречивых связях внутренний мир персонажа до проникновения в потайные уголки его души. В литера­туре справедливо подчеркнуто особое значение сложных синтакси­ческих структур и внутренних связей в их составе для зарисовки литературного героя в динамике7. Обратимся в качестве примера к БВМ Ивана Ильича из повести "Смерть Ивана Ильича" (10, 133- 186). Все внутренние речи Ивана Ильича, развернутые и неразвер­нутые, разные по времени, образуют, несмотря на частые разрывы, единый семантико-етруктурный БВМ, в котором прослеживается раз­витие его внутренних переживаний - развитие, реализованное в воспоминаниях (причина заболевания, диагноз) и действительных событиях (усиление физических болей в организме, нарастание в связи с этим безмерных нравственных страданий и желание, появив­шееся перед смертью, - расстаться со всеми в духе христианского всепрощения). Динамический аспект БВМ главного персонажа опре­делил основное звучание этого выдающегося произведения, о кото­ром В.В.Стасов писал: "Ни у одного народа нигде на свете нет такого гениального создания"8. БВМ персонажа, смонтированный из внешне раздельных, но семантически объединенных частей на уров­не доминанты содержания всего произведения, индивидуализирует творческую манеру Толстого. Ср. также смонтированный БВМ Евге­ния Иртенева, организованный как лейтмотив рассказа "Дьявол"(10, 342-386).

Приемы совершенствования БВМ в произведениях Толстого осо­бенно проявляются в способах диалогизации его.

I. Выделяется структура, содержащая несколько беззвучных голосов и отражающая сплетение мыслительных процессов разных лиц во внутренней речи одного персонажа, что возникает на осно­вании ассоциаций, воспоминаний из ранее слышанного или надуман­ного. Примеры: "Как я не угадала того, что он сделает?.. Он останется прав... "Вы сами можете предположить то, что ожида­ет вас и вашего сына", - рспомнила она слова из письма" (8,324); "Все ругательные слова отца... вспоминались ему...: "Ша-

-135-

лопай, сечь надо"... Вспомнил он,как отец оказал ему: "Вижу, что из тебя выйдет мошенник. Так и знай". - "И выйдешь мошенни­ком, если так... Ну, какое же я сделал преступление?.." (12, [76).

2. Встречается несколько оригинальный диалог между двумя персонажами, внутренние реплики которого остаются вне коммуни­кации, т.е. собеседником незамеченными, например: "Вот вздор„",- сказал Николай и подумал: "Что за прелесть это моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет..." - "Экая прелесть этот Николай!" - думала Наташа". "А! еще огонь в гостиной", - сказала она..." (5, 281).

3. Экспрессивной насыщенностью отличается третье диалоги­ческое построение БВМ литературных героев Толстого - внутренняя беседа между несогласованными голосами персонажа, спорящего с самим собой (для удобства назовем его диалог "спор с самим со- бо^ ’). Диалогизация БВМ чередованием измененных акцентов собст-чвенного скрытого голоса граничит с драматизацией текста и при­ближает читателя к глубокому, подчас зримому восприятию душев­ного и психического состояния действующего лица. Эта диалогичес­кая модель БВМ зафиксирована, главным образом, в психологических характеристиках любимых героев Толстого, душевный и психологи­ческий мир которых писатель изучал до глубинных основ и тончай­ших изгибов. Так, беззвучно спорят два несогласованных голоса во внутреннем монологе Пьера Безухова (5, 32; 6, 302), сапожни­ка Семена из рассказа "Чем люди живы" (10, 32), отца Сергия (12, 67), Дмитрия Ивановича Нехлюдова (II, 215-216), Николая Ростова (5, 264), Ивана Ильича; например:"-Чего тебе нужно?" - было первое ясное ... понятие, которое он услышал. - "Что те­бе нужно? Чего тебе нужно?" - повторил он себе. - "Чего?" - "Не страдать. Жить", - ответил он... - "Жить? Как жить?" - спросил голос души. - "Да, жить, как я жил прежде: хорошо, при­ятно". - "Как ты жил прежде, хорошо и приятно?" - спросил го­лос" (10, 179). Не исключен, однако спор между различными ак­центами внутреннего голоса и других персонажей, ср. диалоги­ческую модель, содержащую столкновение противоречивых мнений, решений Алексея Александровича Каренина (8, I60-I6I).

4. Внутренний диалог персонажа с воображаемым собеседни­ком прослеживается в произведениях Л.Н.Толстого не часто и не в одинаковом составе. Зафиксирована односторонняя внутренняя беседа Николеньки Иртеньева с отсутствующим отцом (I, 150),при­думанным генералом (I, 151) и его двуголосный диалог с "вели-

-136-

ким государем" (I, 151), а также эмбрионы многоголосия в односто­ронней внутренней беседе Николеньки с крепостными Машей и Васили­ем (I, 162). Диалог такого рода в психологической характеристике Наташи Ростовой неповторим по бвоей красочности и оригинально­сти, что и определило его популярность. "... это удивительно, как я умна и как... она мила", - продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой-то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина... "Все, все в ней есть, - продолжал этот мужчина, - умна необыкновенно, мила и, потом, хороша, необыкновенно хороша..." (5, 2(23-204).

БВМ и его диалогические построения принадлежат к тем худо­жественным приемам великого писателя, которые стали достоянием всей русской литературы, и советской в особенности. Современную художественную прозу и литературно-публицистические произведения отличает не только внедрение БВМ и его диалогических построений, но и оправданное временем варьирование системы внутренних диало­гов.

1. Сохраняет свое звучание внутренний диалог с включенными чужими голосами: в современной художественной литерат-уре основ­ную почву возникновения и реализации этой структуры составляют, как и в произведениях Л.Н.Толстого, воспоминания и ассоциации. "Нахлынули воспоминания... "Так долго тебя не было, целый день",- казалось, услышал он голос Нины... "Когда она говорила это?".(И.М., 65).

2. К внутреннему диалогу с не^ммуникативными репликами между персонажами (ср. диалог между Наташей и Николаем Ростовым) приближается распространенный в современной литературе внутрен­ний диалог с присутствующим партнером. В современном языке это структура солее разветвленная. В одном случае реплики остаются некоммуникативными и вписываются в психологическую характерис­тику автора реплики либо непосредственно характеризуют собесед­ника. Как и в произведениях Толстого, такой беззвучный диалог сопутствует, как правило, звучному диалогу. Например: "Если мне удастся вас убедить, пожалуйста, не упоминайте нигде, что это исходит от меня: чего доброго, мне придется все это тянуть, как инициатору..." - "Покупаешь. Предлагаешь мне в подарок твою инициативу..." - "Ну, а как же! - сказал Листопад благодушно.- ... Мы их все тогда... вам и передадим...." - "Получай за свой проект!" (В.П., 160, 161). В другом случае реплики такого диа­лога без особого труда достигают своей целенаправленности - собеседник по интуиции их воспринимает как звучную речь: "Ты

-137-

\

так хотела?" - посмотрел на Марию Викторовну Букреев. - "Так, - призналась она... - Спасибо, милый..." И так они чутко улавлива­ли каждое непроизнесенное, а только лишь продуманное слово"(Л.Б., 2, 66)

3. Особенно привился в современной прозе (М.Горький; В.Кет­линская, С.Сартаков, И.Мележ и др.) диалог "спор с самим собой'.' Устами одного из своих персонажей Максим Горький указывает на принцип строения этой модели. "Моя жизнь, - говорит Клим Самгин,- монолог: а думаю я диалогом, всегда кому-то что-то доказываю.Как будто внутри меня живет кто-то чужой..." (22, 9)7. Удачное использование этой модели в художественных и литературно-публи­цистических произведениях подчеркивает адаптацию этой структурыв сфере современных изобразительных оредств: "Да что ты на дру­гих валишь? - останавливала себя Антонина Сергеевна. - Самой нужно было думать. Самой понимать. Вот Лиза не оторвалась же, а у нее тоже ребенок! Она еще других научит... Но ведь люди быва­ют разные?" (В.К., 430).

4. Внутренний диалог с воображаемым собеседником представ­лен в современной прозе довольно разветвленной диалогической структурой - односторонней, или одноголосной, двуголосной и многоголосной. Преимущество этой внутренней диалогической разно­видности- в представлении о ее реальной основе: соучастие отсут­ствующего, но известного персонажу собеседника конкретизирует беззвучный спор. Свое право на внедрение этой модели писатели иногда отстаивают устами своих литературных героев. "В сущно­сти, - рассуждал Устименко, герой романа Ю.Германа "Я отвечаюза все", - чсли ее /Варвары/ нет здесь с ним в вестибюле, то имеет же он право с ней посоветоваться?.." (Ю.Г., II). И он ве­дет с ней полемику о постройке больницы, полемику, в какую впоследствии включаются дополнительные воображаемые голоса - старухи Оганян, А.Бакуниной, в результате чего складывается многоголосный диалог (Ю.Г., 10-13). В современном языке отлича­ет эту модель семантическое наполнение - от мотивов любви, дружбы, доброжелательности до критики и острой полемики с идей­ным врагом, что и определяет ее разноголосое звучание. Так раз­вился иа основании приемов диалогизации БВМ диалогизированный внутренний монолог, который активно используется современными прозаиками как эффективное изобразительное средство. !

х х х |Ряд конструкций БВМ индивидуализируют творческую манеру

писателя. Это: I) модель, в какой "естественный хаос взволне--138-

ванной психики" персонажа передан путем столкновения в его вос­приятии разрозненных предметов и явлений; 2) модель с непрерыв­ным вводом, каждая часть которого совпадает с членением скрытых мыслей героя и накалом его настроения; 3) модель, в какой дина- кический аспект внутренних переживаний героя составляет доминан­ту содержания всего произведения.

ПРИМЕЧАНИЯ •

1. Здесь и дальше цитируется по Собранию сочинений Л.Н.Тол­стого в 12 томах. М., 1958-1959.

2. 3.В.Стасов. Толстому от 12 авг., 1879. -"Лев Толстой и В.В.Стасов. Переписка". 1878-1906, изд. "Прибой", 1929, с.45.

3. В.В.Виноградов. О языке Толстого (50-60-е годы). -"Лите­ратурное наследство",35-36. Л.Я.Толстой,I, М., 1939, с.184.

4; Я.Р.Кошелев. Внутренний монолог в романе М.Шолохова "Поднятая целина". - УЗ Томского госуд. педаг. ин-та, т.XI, Томск, 1954, с.102.

5. А.В.Чичерин. О языке и стиле романа-эпопеи "Война и мир", Львов, 1956, с.31

6. В.В.Стасов - Толстому от 25 anD. 1886.-"Переписка..с. 7ч.

7. М.Горький. Собрание сочинений в 30 томах. М.,1952-1955.

Список сокращений

1. Л.Б. - Леонид Борич. Третье измерение - Звезда, № 1 , 2 ,197 5.

2. Ю.Г. - Ерий Герман. "Я отвечаю за все", М., 1967.3. В.К. - Вера Кетлинская. Дни нашей жизни, Л., 1958.4. И.М. - Иван Мележ. Минское направление (перев. с белор.),

М., 1973.5. В.П. - Вера Панова. Кружилиха, М., 1956.

-139-

В. М. Ц А П Н И К О В А

О ФУНКЦИЯХ И СТРУКТУРЕ ДИАЛОГИЧЕСКОЙ РЕЧИ

В РОМАНЕ Л.Н.ТОЛСТОГО "ВОЙНА И МЙР"

Статья посвящена анализу функциональных свойств и структуры некоторых типов диалога в романе Л.Н.Толстого "Война и мир".

Типы диалогов обычно устанавливаются в зависимости от харак­тера их содержания, функций в произведении, состава участников.В первом случае разграничиваются диалоги бытовые /повседневные/ и специальные. Место и роль в диалоге того или иного персонажа поз­воляют выделить диалоги взаимно информационные и монологически- диалогические /с отдельными репликами собеседников/. По функции в речевом общении, связанной с экспрессивно-волевым началом и эмоци­ональностью, правомерно вычленить такие варианты:'диалог-унисон, диалог-объяснение, диалог-спор, диалог-ссора.1

Наиболее распространенным типом диалога в романе "Война и мир" является бытовой диалог. Функции его чрезвычайно разнообразны. Бытсвой диалог является средством передачи разных сторон сюжетной интриги, внутреннего состояния героев, авторской идеи /ср. диалоги Андрея Болконского и Пьера Безухова, являющиеся как бы отправным моментом для общих, отвлеченных философских и политических рассуж­дений/. Бытовой диалог, сосредоточивая внимание вокруг определенной черты нравов, помогает автору придать жизненную правдивость изобра­жаемому. Наконец,диалог является важным средством раскрытия внутрен него состояния героев, обнаружения его индивидуальности.

Обратимся к примерам.Бытовой диалог, который происходит между визитерами и хозяй­

кой- дома графиней Ростовой, принимавшей гостей по случаю именин, используется для реалистического изображения быта повседневной жиз­ни дворянского общества в связи с определенным событием, для обна­ружения определенной черты нравов, морали изображаемого общества. Ср.: "Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, что­бы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: "Очень, очень рада... здоровье мам^... графиня Апраксина..." и опять, за­шумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени - о болез­ни известного богача и красавца екатерининского времени старого графа Безухова и о его незаконном сыне Пьере, который неприлично

-140-

вед себя на вечере у Анны Павловны Шерер.- Я очень жалею бедного графа - проговорила гостья, - здоровье

его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!- Что такое? - спросила графиня, как будто не зная, о чем го-

вррит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорче­ния графа Безухова.

- Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, - проговорила гос­тья, - этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.

- Скажите! - сказала графиня.- Он дурно выбирал свои знакомства, - вмешалась Анна Михайлов­

на. - Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухова выслан в Москву. Анатоля Курагина - того отец как-то замял. Но выслали-таки из Петербурга.

- Дэ что, бишь, они сделали? - спросила графиня.- Это совершенные разбойники, особенно Долохов, - говорила

гостья. - Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы. И что же? Можете себе представить: они втроем достали где-то медведя, посадили с собой в кареты и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина с спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем. •

- Хороша, т а сплге , фигура квартального, - закричал граф, помирая со смеху.

- Ajf, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?Но дамы невольно смеялись и сами.- Насилу спасли этого несчастного, - продолжала гостьи. -

И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляет­ся! - прибавила она. - А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот все воспитание заграничное куда повело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его предста­вить, Я решительно отказалась: у меня дочери". 1У, 46.2

Художественная функция этого бытового диалога очень показа­тельна: с одной стороны, он становится средством разоблачения обра­за жизни светской молодежи, показа ее низменных интересов, грубых развлечений, "забав"; с другой стороны, он характеризует нравы, мо­раль представителей светского общества.

-141-

Типична для диалогов романа и другая их функция: они служат одним из ярких средств характеристики персонален. Так, например, через систему реплик и кратких авторских пояснений к ним раскрыва­ются такие черты князя Василия Курагина, как ханжество, лицемерие, равнодушие ко всему, что не затрагивает лично его интересов.

Ср.: - Прежде всего скажите, как ваше здоровье, милый друг?/на французском языке обращается князь Василий к Анне Павловне Ше­рер - В.Ц./. Успокойте менй, - сказал он, не изменяя голоса и то­ном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.

- Как можно быть здоровой... когда нравственно страдаешь?..- сказала Анна Павловна... - Я думала, что нынешний праздник отме­нен.

- Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили,- сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, ко­торым он и не хотел, чтобы верили. 1У, 6.

Особенно показательны в этом отношении реплики князя Василия по поводу назначения Кутузова главнокомандующим. Когда еще не было известно, кого назначат главнокомандующим, князь Василий говорил на вечере у Анны Павловны Шерер:

- Разве возможно назначать главнокомандующим человека, кото­рый не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дур­ных нравов!.. Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой... У1, 132.

Через несколько дней князь Василий вошел в гостиную Анны Пав­ловны с видом счастливого победителя, достигшего цели своих жела­ний.

- Ну-с, вы знаете великую новость? Кутузов - фельдмаршал...Я так счастлив, так рад! - говорил князь Василий..., значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной.

- Но, говорят, он слеп, - сказал "человек с большими достоин­ствами", напоминая князю Василию его же слова.

- Э, вздор, он достаточно видит, поверьте, - сказал князь Ва­силий своим басистым, быстрым голосом... - И чему я рад, - продол­жал он, - это тому, что государь дал ему полную власть над всеми армиями... Это другой самодержец, - заключил он с победоносной улыбкой. 1У, 133.

И наконец, еще одна реплика князя Василия, ярко характеризу­

-142-

ющая лицемерие этой придворной лисы. Диалог, о котором пойдет речь, явился реакцией на донесение Кутузова о победе русских войск в од­ном из сражений с французами.

- Что я вам говорил про Кутузова? - говорил теперь князь Ва­силий с гордостью пророка. - Я говорил всегда, что он один спосо­бен победить Наполеона. УП, 10.

Другой пример - Мария Дмитриевна Ахросимова, через реплики ко­торой автор передает ее грубоватую простоту, независимый нрав, пря­моту суждений, безыскусственность и человечность в отношении к окружающим:

- Ты что, старый греховодник, - обратилась она к графу, цело­вавшему ее руку, - чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут.. .-она указыва­ла на девиц, - хочешь не хочешь, надо женихов искать.

- Ну, что, казак мой? - говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. - Знаю, что зелье девка, а люблю...

- Э, э! Любезный! поди-ка сюда, - сказала она притворно-тихим и тонким голосом. - Поди-ка, любезный...-и она грозно засучила ру­кава ещё выше. Пьер подошёл, наивно глядя на нее через очки.

- Подойди, подойди, любезный! я и отцу-то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе-то и бог велит...

- Хорош, нечего сказать! Хорош мальчик!.. Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел. 1У, 76.

Небольшой диалог Николая Ростова с Борисом Друбецким необыкно­венно ярко передает различие их характеров, взглядов на жизнь:

- Зачем ты это бросил? - спросил Борис.- Письмо какое-то рекомендательное, черта ли мне в письме!- Как, черта ли в письме? - поднимая и читая надпись, сказал

Борис. - Письмо это очень нужное для тебя.- Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.- Отчего же? - спросил Борис.- Лакейская должность!- Ты все такой же мечтатель, я вижу, - покачивая головою,

сказал Борис.- А ты все такой же дипломат. 1У, 296.Употребление в смежных репликах контекстуальных антонимов меч­

татель - дипломат еще ярче подчеркивает противоположность харак­

-143-

теров этих двух персонажей.Своеобразием художественной манеры Толстого является то, что

автор часто использует бытовой диалог для раскрытия психологии пер­сонажей, их-внутреннего мира. Реплики героев окрашиваются глубоким лиризмом, наделяются внутренним эмоциональным подтекстом. Очень по­казателен в этом отноше^и диалог князя Андрея Болконского с отцом: [н.А.Болконский] - Ежели нужно сказать что, говори.[Кн. Андрей] - 0 жене... Мне и так совестно/что я вам ее на руки оставляю.

- Что врешь? Говори, что нужно- Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером..

Чтоб он тут был...- Гм... гм... - проговорил про себя старый князь, продолжая

дописывать. - Сделаю.-Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернул­ся к сыну и засмеялся.

- Плохо дело, а?- Что плохо, батюшка?- 1ена! - коротко и значительно сказал старый князь.- Я не понимаю, - сказал князь Андрей.- Да нечего делать, дружок, - сказал князь, - они все такие,

не разженишься. Ты не бойся: никому не скажу; а ты сам знаешь.1У, 136.

Для построения бытового диалога писатель использует самые разнообразные средства, типичные для живой разговорной речи.

Как известно, специфической чертой диалога является чередова­ние высказываний участников общения - "реплицирование". Взаимосвя­занные компоненты диалога - реплики, образующие диалогическую ком- змуникативную единицу , подчиняются особым, специфическим для диало­га закономерностям смыслового и грамматического соотношения^.

Для диалогической речи "Войны и мира" характерна и чисто смыс­ловая, и структурно-языковая взаимосвязанность реплик. Смысловая общность реплик наблюдается обычно в тех случаях, когда на вопрос не дается прямого ответа. Смысловые отношения между репликами или причинные, например:[Кн. Андрей] - Вот как!.. И ты в большом свете!

- Я знал, что вы будете, - отвечал Пьер. 17, 20.- Что ж не играешь? - сказал Долохов.щ Со мною денег нет, - сказал Ростов. У, 54.

- К чему такая бездна церквей?- Русские очень набожны. У1, 32,

-144-

или модальные /вторая реплика выражает экспрессивно окрашенную ре­акцию на содержание первой/. Например:

- Ну, а что ж ты, Борису не изменила? - спросил брат.- Вот глупости! - смеясь крикнула Наташа. - Ни о нем и ни о

ком я не думаю и знать не хочу. У, II.Во всех этих случаях структура второй реплики не зависит от

предшествующего вопросительного предложения.Значительно чаще между смежными репликами обнаруживается

структурно-языковая взаимосвязь. Виды связи смежных реплик, наблю­даемых в романе, очень разнообразны. Рассмотрим наиболее типичные.

I/ Синтаксическая зависимость второй реплики от первой: состав второй реплики оказывается "неполным" и "восполняется" из первой реплики. Например:

- Ну, что там? - послышался резкий, неприятный голос.- Гость, - отвечал Антон. У, 110.- Что, господин адъютант, какие новости? - спросил офицер...- Хорошие! 1У, 186.- А батюшка?- Почивать легли, - отвечал голос дворецкого Демьяна...

У, 41.- Вы дадите мне чаю?- Сейчас. 1У, 8.Во всех приведенных примерах вторая реплика по своей структу­

ре зависит от первой и без нее не может существовать. Эллиптичность диалогической речи в подобных конструкциях является нормой, законо­мерностью, в соответствии с которой воспроизводится в художествен­ных произведениях разговорная речь. Встречающиеся в романе "полные" синтаксические единицы в репликах, реагирующих на предыдущее, не­посредственно с ним связанное по смыслу высказывание, следует рас­сматривать как-ларочитые, употребленные с определенной художествен­ной задачей. В частности, такие "полные" вторые реплики создаются автором тогда, когда он хочет придать высказыванию говорящего осо­бый эмоциональный оттенок /гнева, иронии, раздражения/ или просто подчеркнуть важность, значительность сказанного. Иногда такое по­строение реплики диктуется этикетом. Примеры:

- В котором часу началось сражение? - спросил император.- Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось

сражение с фронта, но в Двренштейне, где я находился, войско нача­ло атаку в шестом часу вечера, - сказал Болконский, iy, 198.

-145-

10-5

- Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы былитам?

- Я был там, - с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта. 11, 299.

В этом примере "полнота" второй реплики объясняется эмоцио­нальной окраской, которая ей придается говорящим.

2/ Синтаксический параллелизм взаимосвязанных реплик, который проявляется в дублировании общего типа предложения. Ср.:

- Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и все, - заключил он.

- И пить, - сказал один из офицеров...- Да, и пить, - подхватил Николай. У, 153. ,3/ Лексико-синтаксический параллелизм двух смежных реплик,

состоящий в том, что во второй реплике повторяются словеоные эле­менты первой реплики. Такой вид связи реплик в составе диалога по­лучил в лингвистической литературе название повторов5. Повтор яв­ляется типичной особенностью русской разговорной речи. Л.Н.Толстой мастерски воспроизводит это закономерное для непринужденного живо­го разговора явление, строя диалоги на основе самых разнообразных видов повторов.

Повторяться могут: а/ одно слово из состава первой реплики:

- Ну, а вы? - спрашивал Пьер. - Какие ваши планы?- Планы? - иронически повторил князь Андрей. 1У, III;

б/ словосочетание или предложно-именное сочетание:- К барыне пожалуйте, - басом сказал лакей, загораживая доро­

гу от двери.- К какой барыне? Да ты кто? - запыхавшимся шепотом спрашивал

Анатоль. У, 360;в/ предикативная основа первой реплики:

- Что ж, тебе скучно здесь? - опросил Пьер.- Как не скучно, соколик. УП, 49;

г/ повторяться может целиком вся синтаксическая конструкция, сос­тавляющая первую реплику:

- Пошли бы вы за него замуж? - спросил Пьер.- Ах, боже мой, граф! есть такие минуты, что я пошла бы за

всякого, - вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе сказала княжна Марья. У, 312.

На основе лексико-синтаксического параллелизма осуществляет­

-146-

ся прием "цитирования" одним участником диалога высказывания свое­го собеседника. Ср.:

- Наташа, полно, глупости! - сказала она /графиня - В.Ц./.- Ну вот, глупости! Я вам дело говорю, - сердито сказала На­

таша. - Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: "глупо­сти"... У, 63.

- Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь... При чем я чис­люсь, папа? - обратился Анатоль со смехом к отцу.

- Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха-ха-ха! - засме­ялся князь Николай Андреич. 1У, 277.

Наблюдения показывают, что повторы, чаще всего оформленные или как вопрос, или как восклицание, представляют собой структурно зави­симую от первой реплики часть диалогического единства. Вместе с тем вторая реплика далеко не всегда представляет собой чистое повторение слов и их форм, входящих в первую реплику. Повторы нередко имеют свои лексико-синтаксические формы. Так, в построении многих типов повторов самую активную конструктивную роль играют разнообразные частицы, междометия, модальные слова, придающие диалогу особую экс­прессивно-эмоциональную окраску. Примеры:

- Какое милое существо ваша меньшая! - сказала гостья. - Порох!

- Да, порох, - сйазал граф. 1У, 53.- Что ж, те(бе скучно здесь? - спросил Пьер.- Как не скучно, соколик. УП, 49.- Так ты рада, и я хорошо сделал?- Ах, так хорошо! У, 292.Наблюдаются повторы с удвоением или сдвоенные повторы, напри­

мер:- Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?- Взять-то взял, - сказал Тихон. УП, 139.- Это болезнь, иначе нельзя объяснить, - сказал штабротмистр.- Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза -

убью! - кровожадно прокричал Денисов. 1У, 168.Нередко в рассматриваемом типе диалога наблюдается соединение

смежных реплик при помощи разных слов общего словообразовательного гнезда. Так, разные формы глагола могут заменяться существительны­ми /отглагольными или соотносительными по значению с глаголом/:

- Ваше превосходительство! Позвольте атаковать! Я их опрокину.- Какие тут атаки, - сказал начальник скучливым голосом.

1У, 178.-147-

Возможно в смежных репликах соотношение и другого вида одно­коренных слов. Ср.:

- Как здоровье ваше?- Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты

меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержан, ну и здоров.1У, 124.

Во всех рассмотренных случаях вторая реплика выражает различ­ные экспрессивно оценивающие реакции на то, что высказано в пред­шествующей реплике.

Совершенно особым и очень интересным видом связи реплик явля­ется так называемый семантический6. Сюда относятся те случаи, в ко­торых в роли скреп выступают синонимы или синонимичные выражения. Например:

- Я было и запамятовал... Сию минуту прикажете доставить?- Да, да, то-то, принеси. 1У, 71.- То-то говорю, - сказал Алпатыч. - Пьют? - коротко спросил

он.- Весь взбуровился, Яков Алпатыч, другую бочку привезли.

УП, 150. /В последнем примере слово "пьют" и словосочетание "дру­гую бочку привезли" являются контекстуальными синонимами/.

Как показывают наблюдения, структурно-языковая соотнесенность реплик в романе, как правило, не выходит за рамки обычных средств живой диалогической речи: смысловая общность высказываний, синтакси­ческий параллелизм, семантико-синтаксическая соотнесенность вопрос­но-ответных конструкций - типичные черты реального диалога. И толь­ко в тех случаях, когда реплики наделяются эмоциональным подтекстом, раскрывающим переживания, психологию героев, характер и строение диалога меняется: его наиболее яркой чертой становится несоотноси- мость, разобщенность, разорванность реплик, что особенно свойствен­но другим типам диалога: диалогу-спору, диалогу-унисону и др.

Перейдем к их краткой характеристике.Диалог-спор является своеобразным словесным поединком различ­

ных по складу и мировоззрению людей. Диалог-спор всегда предполага­ет борьбу точек зрения по определенному вопросу. В качестве приме­ра можно привести диалог-спор, который происходит между Пьером и виконтом Мортемаром с участием других лиц в гостиной Анны Павлов­ны.

Спор является идейным по своему содержанию, развертывается вокруг одной темы - Наполеон и оценка его политической, государст­

- 146-

венной и военной деятельности.- Казнь герцога Энгиенского, - сказал Пьер, - была государст­

венная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что На­полеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поотупке.

- Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души?- Ах! Ох! - сказали разные голоса...Пьер торжественно посмотрел сверх очков на слушателей.- Я потому так говорю, - продолжал он с отчаянностью, - что

Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека...

- Нет, - говорил он, все более и более одушевляясь, - Наполе­он велик, потому что он стал ваше революции, подавил ее злоупотреб­ления, удержав все хорошее - и равенство граждан, и свободу словаи печати - и только потому приобрел власть.

- Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, - сказал виконт, - тогда бы я назвал его великим человеком.

... - Революция была великое дело, - продолжал мсье Пьер...Анна Павловна: - Революция и цареубийство великое дело?,.

17, 25-26.Структура этого диалога характеризуется наличием синтаксичес­

кого и лексико-синтаксического параллелизма, который проявляется в повторении одних и тех же лексических единиц, входящих в сходные синтаксические конструкции: "Революция была великое дело", "Рево­люция и цареубийство великое дело?", "величие души", "великое де­ло" /словообразовательные варианты/.

Явление лексико-синтаксического параллелизма нарушается, как видно из текста, пространной репликой одного из собеседников. Такие монологические выступления ^вляются обязательными компонен­тами структуры идейного диалога-спора, который не может состоять только из одних коротких реплик.

Следующей характерной чертой диалога-спора являются "прерыва­ния", например:

- Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, - продолжал виконт начатый разговор..., - то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я раз­умею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено,и тогда...

-Г49-

Пьер хотел было сказать что-то..., но Анна Павловна, караулив­шая его, перебила.

- Император Александр, - сказала она..., - объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. 1У, 24.

- Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи. *- Да, идеи грабежа, убийства и'цареубийства, - опять перебил

иронический голос. 17, 26.Как видим, реплики персонажей прерываются в самом разгаре.

Один из противников, как бы читая мысли другого, утверждает противо­положное или же намеренно прерывает собеседника. В этом выражается напряженный действенный характер диалога-спора.

Частным случаем диалога-спора можно признать дружеские беседы, приобретающие характер полемики, поскольку в них проявляется в из­вестной мере коллизия характеров и убеждений. Таковы беседы-споры Андрея Болконского с Пьером Безуховым, первая беседа Пьера с масо­ном Осипом Александровичем Баздеевым, вылившаяся в форму идейного спора, и др.

Беседы-споры между Андреем и Пьером складываются обычно из пространных реплик одного из собеседников, другой отвечает ему ко­роткими репликами. Ср.:[кн. Андрей] - Жить для себя... - вот вся моя мудрость теперь.

- А любовь к ближнему, а самопожертвование? - заговорилПьер.[Кн. Андрей] - Я жил для славы /Ведь что же слава? Та же любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы/.Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь.И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.

- Да как же жить для одного себя? - разгорячась, опросил Пьер. - А сын, а сестра, а отец? У, II2-II3.

Диалоги-споры играют большую роль в художественном повество­вании, являясь важным средством реализации авторской идеи.

Особым типом диалога можно признать диалог-ссору. В отличие от диалога-спора в этом случае логическая аргументация заменяет­ся выпадами эмоционального характера, резкими нареканиями по адре­су собеседника. В качестве примера можно привести диалог-ссору Наташи с Соней:

- Наташа, - сказала она, - ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?

- Опять, опять! - перебила Наташа.

-150-

- Наташа, я боюсь за тебя.- Чего бояться?- Я боюсь, что ты погубишь себя, - решительно сказала Соня...Лицо Наташи опять выразило злобу.- И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше

дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня... Я ненави­жу тебя.

- Наташа! - испуганно взывапа Соня.- Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда. У, 352.Этому типу диалога не свойственны монологические откровения

партнеров, он состоит обычно из коротких реплик с типичной разоб­щенностью, несоотносимостыо одних с другими, яркой экспрессивно­эмоциональной окрашенностью.

Рассмотренным типам диалогов, широко представленных в романе "Война и мир" и объединенных одной общей чертой - отрицательной оценкой реплик собеседника, - противостоит еще один тип диалога, который получил название диалога-унисона или лирического диало­га. Классическим примером лирического диалога-унисона являются беседы Наташи Ростовой с братом Николаем, в которых перекликаются одинаково дорогие для обоих воспоминания, выявляются общие впечат­ления. Ср.:

- Бывает с тобой, - сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, - бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не бу­дет, - ничего, что всё, что хорошее, то было? И не то, что скучно, а грустно?

- Еще как! - сказал он.- Ах, я это знаю. Знаю, знаю, я еще маленькая была, так со

мной это было...- А помнишь ты, - сказала Наташа с задумчивой улыбкой... дя­

денька нас позвал в кабинет... мы пришли, и вдруг там стоит...- Арап, - докончил Николенька с радостной улыбкой, - как же

не помнить. У, 280.Особенностью строения этого диалога является наличие "под­

хватов": один собеседник охотно и быстро с эмоциональным напря­жением подтверждает и дополняет высказывания другого. Наташа под­хватывает слова брата: "Ах, я это знаю. Знаю, знаю..." - экспрес­сивно выраженное согласие на основе пережитого. В диалоге несколь­ко раз употребляется слово "помнишь", которое становится лейтмо­тивом всего текста. Весь,диалог-унисон окрашен глубоким лиризмом.

-151-

выводы

1. Диалоги I.Толстого, подлинного живописца речи, отражают тонкое понимание общественных связей и ситуация, психологии разно­образных лиц, отражают всю сложность и емкость речевых характерис­тик.

2. Диалогическая речь всегда согревается внутренним жаром автора, направляется и регулируется оилой его идейного замысла; Толстой никогда не остается равнодушным не только к судьбе и взгля­дам героя, но и к его речевой практике.

3. Диалоги Толстого отражают не только его гражданское мужеат- во, но и языковое чутье и мастерство. Великий писатель искусно ти­пизирует и индивидуализирует речь персонажей, пользуясь богатством лексико-семантической сочетаемости средств языка, разнообразными синтаксическими конструкциями, стилистическими приемами.

4. Толстой тонко чувствует и поразительно верно использует специфику диалогической речи: силу контрастов и параллелизмов, эл­липтичность и подчеркнутую четкость высказываний, энергию повто­ров, подхватов и других средств живого произносимого слова.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См. А.К.Соловьева. О некоторых общих вопросах диалога.ВЯ, 1965, S5 б; М.Б.Борисова. О типах диалога в пьесе Горького "Враги". "Ученые записки ЛГУ", 198. Серия филологических наук,24, 1956.

2. Примеры приводятся по "Собранию сочинений Л.Н.Толстого в 14 томах". ГИХЛ, М., 1958. Первая цифра обозначает том изда­ния, вторая - страницу.

3. Н.Ю.Шведова. К изучению русской диалогической речи.ВЯ, 1956, * 2.

4. Т.Г.Винокур. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи.-"Исследование по грамматике русского лите­ратурного языка". Изд. АН СССР, 1955.

5. См.: Н.Ю.Шведова. К изучению русской диалогической речи.ВЯ, 1956, «5 2, с.69.

6. См.: Г.0.Винокур. Избранные работы по русскому языку.М., 1950, с.260.

-152-

4

А.Н.К А Р П О В

ЛОТИКО-СТИЛИСТИЧЕСКАЯ И ЭВРИТМИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСГИГСА КОМПОЗИЦИОННО-СИНТАКСИЧЕСКИХ ЕДИНСТВ Л.Н. толстого

Речевой строй произведения - конечного результата мыслительной деятельности человека - в сущности есть то, как общеязыковые сред­ства используются автором для создания индивидуально-неповторимой образной структуры текстов, и то, что составляет специфику его ре­чевого мастерства.Именно об Зтом писал Лев Толстой В.А.Гольцеву в сентябре 1889 г.:"Для того, чтобы говорить хорошо то, что он хочет, (под словом "говоре" я разумею всякое художественное выражение мысли), художник должен овладеть искусством'.'1

Способ формирования содержания прямо определяет синтаксико-се- мантический уровень текста и различные связи, устанавливаемые вну­три художественной структуры.Для Толстого - писателя и философа - важны были не только выбор и сочетание языковых средств, но и прин­ципы расстановки последних в художественной речи. В конечном счете, и логико-стилистические, и ритмико-мелодические, и многие динамиче­ские и гармонические особенности его художественной речи зависят от расстановки выбранных элементов языка разных уровней.

Поскольку способ формирования содержания является отражением определенного подхода писателя к действительности и поскольку в этом способе обнаруживается образ писателя(другими словами -сово­купность индивидуальных особенностей авт9рского текста),постольку проблема "индивидуального стиля писателя связана с выделением того стилистического ядра, той системы средств выражения, которая неиз­менно присутствует в произведениях этого автора",^постольку пра­вильное решение этой проблемы и создает представление о речевой структуре личности и во многом определяет место писателя в истории русского литературного языка.Представление о речевой структуре лич­ности Л.Толстого,о качествах и оттенках его индивидуальной речи иг­рает огромную роль,потому что "в стилистике индивидуально художест­венной речи иногда очевиднее выступают элементы будущей системы национального литературного языка".4

Если авторский стиль проявляется не столько в создании новых слов и развитии дополнительных значений у какой-то части лексики, сколько в отборе речевых средств,линейном их размещении,семантичес­кой и структурной взаимосвязи,синтагматическом искусстве изобрете­ния и расположения,то для композиционно-синтаксических единств Тол- стого(например,анафорических рядов,периодов,катехизических единств) выбор их модификации, думается, определен следующими основными об-

- 153 -

стоятельствами: логико-содержательным весом /потенциалом/ избран­ного единства; эвфонической целесообразностью многокомпонентного построения; риторическим намерением широких повторений, параллели­змов, разного рода композиционно-синтаксических приращений; сферой применения композиционно-синтаксического единства; допустимостью использования его объема /протяженности/ в данном логико-граммати- ческом окружении /контексте/; целесообразностью включения в линей­ную цепь однородных построений; способом включения единства в ком­позицию абзаца, главы, части, произведения. Следовательно, своеоб­разие отдельно взятого композиционно-синтаксического единства Льва Толстого заклинается не только в возможной модификации компонентов сложного синтаксического единства, но и в их намеренном комбиниро­вании / по словам Толстого - "в отношении их сочетания" /, в расши­рении серий идентичных объединений, многоярусных композиций, вста­вок, структурных и смысловых уточнений и даже повторов целых груш синтаксических единств в необычной их синтагматической связи, - часто раритетной, но никогда не эвфуистической. Если обратить при­стальное внимание на лингвистическую и нелингвистическую природу условий сочетаемости компонентов в сложных синтаксических единствах у Льва Толстого, на соответствие этих условий семантической, грам­матической и стилистической системам русского языка, то можно за- клкнить, что " в е л и к и й р у с с к и й р е ф о р м а т о р " 5 не нарушал законов явыка, как иногда об этом говорят филологи и ли­тераторы нового и новейшего времени / вспомним разного рода "непра­вильности", отыскиваемые у г е н и я и с к у с с т в а /К.Федин/ некоторыми из русской читающей публики, "недопустимые нагроможде­ния.., напоминающие писание наших старых приказных" 6 и т.д./Лев Толстой раздвигал рамки узусного в языке, содействовал прираще­нию свежих значений к отдельным сложным синтаксическим построениям, создавал новые комбинации единств, по-толстовски смело членил речь в соответствии с наслоением дополнительных интонаций и с учетом ритмических возможностей композиционно-синтаксических целых. При этом писатель часто преследовал не одну цель; его поиски оказыва­лись многоплановыми.

Логико-стилистическая основа синтаксических единств Льва Тол­стого обусловлена и рядом индивидуальных особенностей его творче­ства. В синтаксических единствах писателя опосредованно / как в частных проявлениях художественной формы мышления / отражена спе­цифика видения им объективного мира и его неповторимого подхода к решению многих проблем человеческих отношений. В модификации типов и видов синтаксических единств художник находил новые - болэе со­

-154-

вершенные - средства выразительности и изобразительности.Так, на­пример, прибегая к неоднократному использованию многокомпонентных периодов с гипотактической связью между повышением и понижением, Толстой следовал лучшим традициям настоящего искусства - идти от показаний действительности (значит,умозаключать из совокупности множества фактов в их причинно-следственных связях),доказывать твер­дой логической соотнесенностью формы и содержания (значит,находить единственно правильную модель к единственно верной - с точки зрения автора - мы ели), удивлять и поражать равнодействующей двух сил - восхищающего художественного воображения и пленяющего искусства слова (значит, отыскивать новые фигуры речи или улучшать имеющиеся способы передачи,тождественные этому художественному воображению).

Толстой был чуток к эвритмической стороне композиционно-синтак­сических единств (например,к звучанию тех яе периодов с гипотакси­сом). Это и неудивительно,так как великие художники небезразличны и к эвфоническим оценкам текста.Творческий опыт выработал у них тон­кий слух к ритмомелодике текста и его составляющим.Отдельные иссле­дователи первопричину этого видят в интуиции писателей;думается,та­кое объяснение не вскрывает всего существа явления:интуиция интуи­цией, а намеренное привнесение в отрезок речи желательных интонаций -определенной силы (и тембра) - факт осознанного действия.

Сказанное подтвердим примерами.Для начала поступим так: из рома­на "Анна Каренина" перепишем в стихотворной форме один из анафори­ческих рядов (разумеется,не производя в тексте ни замен,ни пере­становок): 7

Графиня Лидия Ивановна давно уже перестала Быть влюбленною в мука,Но никогда с тех пор не переставала Быть влюбленною в кого-нибудь.Она была влюблена в нескольких вдруг,И в мужчин и в женщин;Она была влюблена во всех почти людей,Чем-нибудь особенно выдающихся.Она была влюблена во всех новых принцесс и принцев, Вступавших в родство с царской фамилией,Была влюблена в одного митрополита,Одного викарного и одного священника.'Была влюблена в одного журналиста,В трех славян, в Комисарова;В одного министра, одного доктора,Одного английского миссионера и в Каренина.

-155-

Все эти любви, то ослабевая, то усиливаясь,Не мешали ей в ведении самых распространенных И сложных придворных и светских отношений.Но с тех пор как она, после несчастья,Постигшего Каренина,Взяла его под свое особое покровительство,С тех пор как она потрудилась в доме Каренина,Заботясь о его благосостоянии,Она почувствовала,

v Что все остальные любви не настоящие,А что она истинно влюблена теперь в одного Каренина. Чувство, которое она теперь испытывала к нему,Казалось ей сильнее всех прежних чувств.Анализируя евое чувство и сравнивая его с прежними,Она ясно видела,Что не была бы влюблена в Комисарова,Если бы он не спас жизнь государя,Не была бы влюблена в Ристич-Кудаицкого,Если бы не было славянского вопроса,Но что Каренина она любила за него самого,За его высокую непонятную душу,За милый для нее тонкий звук его голосаО его протяжными интонациями,За его усталый взгляд, за его характер И мягкие белые руки с напухшими жилками.Она не только радовалась встрече с ним,Н она искала на его лице признаков того впечатления, Которое она производила на него.Она хотела нравиться ему не только речами,Но и всею своею особою.Она для него занималась своим туалетом больше,Чем когда-нибудь прежде.Она заставала себя на мечтаниях о том,Что было бы, если бы она не была замужем И он был бы свободен.Она краснела от волнения,Когда он входил в комнату,

Она нэ могла удержать улыбку восторга,Когда он говорил ей приятное. /"Анна Каренина", ч,5 /.

Присмотримся к этому синтаксическому единству. Какие логико- стилйетические и эвритмические характеристики налицо? Все, о каких говорилось нами применительно к композиционно-синтаксиче-

-156-

скргм единствам в художественной речи Льва Толстого. Есть ли в этоманафорическом ряде так называемое з о л о т о е с е ч е н и е ?

Да, есть. Оно приходится на "прозаический стих" Но что Каренина она любила за него самого. Впечатляет ли это синтаксическое един­ство? Придает ли оно шсли "такую силу, красоту и живость, которые холодным душам не известны" /Н. Кошанский/? 7 Безусловно, так как в нем безупречно монолитны основания хорошей речи: "кусочек дей­ствительности " показан / изображен, представлен / в форме удиви­тельно емкой и поразительно действующей, как говорилось в старых риториках, "или больше на ум, или больше на воображение, или боль­ше на сердце". 8 следовательно, здесь налицо тождество глубокого содержания и безупречной формы, которая создана на отступлении от простых, обыкновенных, "холодных" моделей высказывания и приближе­на к моделям "языка страстей".

Приведем еще один пример синтаксического единства / на этот раз - периода/:"Но если мы видим хоть какое-нибудь отношение его(человека-А.К.)

к тому, что окружает его, если мы видим связь его с чем бы то ни было - с человеком, который говорит с ним, с книгой, которую он читает, с трудом, которым он занят, даже с воздухом, который его окружает, с светом даже, который падает на окружающие его предме­ты, - мы видим, что каждое из этих условий имеет на него влияние и руководит хотя одною стороной его деятельности" /"Война и мир", т. 4, гл. 4Х /.

В этом периоде логико-предметное содержание органически соче­тается с непростой, но удобочитаемой и легко понимаемой формой; здесь отсутствуют вычурная нагроможденноеть и гипертрофия парал­лельных связей в сериях идентичных компонентов; здесь всё гармони­чески скомпоновано, всё эвфонично и всё эвритмично . в нашем приме­ре налицо впечатляющая экспрессия, так или иначе связанная с семан­тическими, грамматическими, стилистическими, метрическими, динами­ческими и интонационными явлениями.

Может показаться, что перед нами исклшительные случал комплек­сного обнаружения в синтаксическом единстве логико-стилистических и эвритмических характеристик; может показаться, что закон з о л о ­т о г о с е ч е н и я не обнаружит себя в других употреблениях периодов, анафорических рядов, катехизических единств, а значит, не все наши положения подтверждаются речевым материалом Льва тол­стого; может показаться, что единичное выдается за общее, случай­ное - за регулярное, н е м н о г о е , но я р к о е - за б о л ь ­ш о е , но н е с в е т л о е . Если все это покажется таковым, тоцда надо "твердым аршином" перепроверить каждое измерение,каж-

-157-

дое из тех положений, о каких идет речь. Но даже придирчивая про­верка покажет: две трети употребленных, например, в романах Льва Толстого композиционно-синтаксических единств, интересующих нас в этом сообщении, не противоречит нашим утверждениям. Это значит, что для индивидуально-стилистической манеры Льва Толстого синтак­сические единства с коммуникативно заданными логико-стилистически­ми и эвритмическими характеристиками составляют значительную часть специфических средств художественной речи.

Обращение к прошлому и настоящему русского литературного языка показывает: собственно толстовские модификацти композиционно-синта­ксических едингтв оказались устойчивыми, художественно полноценными и признанными в писательской среде. В свое время нам довелось каса­ться роли Льва Толстого в истории русской периодической формы речи как частном явлении стилистического синтаксиса. ® Теперь, опираясь на дополнительные разыскания, заметим: в е л и к а я р у с с к а я д у ш а /Ромен Роллан/ немало сделала и для развития других много­компонентных синтаксических единств, поэтому эта сторона ее худо­жественной речи заслуживает специального исследования.

С н о с к и и п р и м е ч а н и я 1/ Цитируется по изд. "Книга", 1910, т. 1, с. 187.2/ В статье "О языке народных книжек" Л.Толстой писал: "Красота или доброта языка может быть рассматриваема в двух отношениях. В отноше­нии самых слов употребления и в отношении их сочетания..."

В 1878 г. Л. Толстой указывал в письме к А. А. Фету: "Главное, разумеется, в расположении частей относительно фокуса, и когда пра­вильно расположено, - все ненужное, лишнее само собой отпадает, и все выигривает в огромных степенях".3/ В.В.Виноградов, стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. Изд. аН СССР, М., 1963, с. 80.4/ В.В.Виноградов, язык художественного произведения. ВЯ.1954,1 5, с. 4.5/ Из надписи на гелиогравюре, подаренной Льву Толстому всеславян­ским.обществом "Славия". б/ Журнал "Сын Отечества", 18ТО, № 3.'?/ Н. Кошанский. Общая реторика. Изд. Ю . М., 1849, с. 104.8/ Там же, с. 109.9/ А. Н. Карпов. Отражение синтаксической системы Льва Толстого в истории русских периодов.-В сб.: "Л. Н. Толстой. Язык и стиль",Тула, 1975.

158-

ЯЗЫК И СТИЛЬ Л.Н.ТОЛСТОГО Республиканский сборник

Редактор Г.П.Беляева Подписано к печати Объем 10 п. л.Тираж I ООО экз.Цена 80 коп.ЦП 00953 Заказ М 5

27. <2.78

Тульская типография иСосзполиграфпрома" при Государственном комитете Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Тула,пр.Ленина,109

70 коп.